– Давай свой полтинник, разменяю, – предложил он, наверняка зная, что у них нет ни цента.

– У тебя по «единичке» найдется? – не растерялся наглый.

– Единичкой ты не отделаешься, – спокойно ответил Женька. – Сейчас за это по червонцу дают. Хочешь, устрою?

Выдержка у наглого оказалась завидной.

– Слыхал, Витек? – обратился он к напарнику через Женькино плечо. – Он вроде нам угрожает?

– Чего хамишь, лох? – хлопнул Женьку по спине долговязый с явным расчетом, что тот повернется к нему и подставится крепышу в костюме.

Женька на уловку не клюнул, не сводя взгляда с наглого, крикнул вдруг требовательно:

– Шериф! Ко мне!

Оба налетчика повернули головы в сторону «жигулей». Воспользовавшись этим, Женька ударил ребром стопы по голени впереди стоящего и, когда тот рефлекторно наклонился, – коленом в челюсть опрокинул его на асфальт. Долговязый замахнулся, но Женька, развернувшись, перехватил руку и ткнул ему в подбородок короткий ствол «Скифа»:

– Стоять! Одно движение – и из твоей башки вылетят мозги, если они у тебя там есть, конечно.

Долговязый застыл. Шериф, выскочив из машины, мчался на долговязого во всю прыть. Тот лег ничком и вытянул руки по швам (знал, сволочь, что собаки не трогают человека в таком положении). Шериф остановился, но лаять не переставал.

Несколько прохожих наблюдали за развитием событий.

– Сейчас я заберу песика к подержу до тех пор, пока вы будете бежать во‑он в том направлении, – сказал Женька. – Как только остановитесь – пускаю. Все ясно?

Долговязый согласно моргнул.

– На старт! – Женька сунул пистолет в карман и взял Шерифа за ошейник. – Внимание! Марш!

Наглый поднялся, похромал нехотя, то и дело оглядываясь. Долговязый по инерции пробежал метров десять и перешел на шаг.

– Бегом, я сказал! – рявкнул Женька. – Шериф, голос!

Шериф неистово залаял и рванулся так, что пришлось приподнять его на ошейнике.

Двое побежали. Довольные зрители, смеясь, стали расходиться.

– Хорошо, Шериф, – Женька потрепал друга по спине и направился к машине. – Садись вперед, заслужил, – сказал он, распахнув перед ним пассажирскую дверцу.

Сев за руль, достал «Кэмел», воткнул прикуриватель в гнездо.

– Их счастье, что нас с тобой дело ждет, да? Поехали, угостимся пломбиром!

Пес высунул язык и тяжело дышал, не сводя взгляда с остановившихся в ста метрах налетчиков, отчего казалось, что он улыбается.

«Одиннадцать часов ровно», – раздалось в салоне.

Начала возрастать активность цзи‑юань – точки канала сердца.

10

– Здравствуй, Женечка!.. Ух ты, какой! – последние слова пожилой Танькиной соседки тети Гали относились к Шерифу. Женька поднимался по знакомой лестнице подъезда, в котором даже запах остался, кажется, неизменным со времен его юности. Сверху доносилась старенькая мелодия – ветеран дядя Сеня крутил пластинки.

– Здрасьте, теть Галь, как здоровьице?

– Слава богу, пенсия, вот только маловата, – соседка остановилась передохнуть. – Как думаешь, вымрем?

– Вымрете, теть Галь, обязательно вымрете, – пообещал Женька и протянул ей одну из шести порций эскимо, которые нес в руке наподобие букета, – если не будете есть мороженого.

– А если буду? – засмеялась она.

– Тогда все равно вымрете, только очень не скоро.

Соседка взяла гостинец.