|
– Ну и?.. Миссис Гринбороу лихорадочно перелистала справочник прав и обязанностей жильцов. – У нас есть все основания исключить ее за нарушение двадцать второй статьи. – То есть? – За моральную нечистоплотность. Как только до Гаррисона дошел смысл ее слов, терпение его лопнуло. – Она работает по ночам! Возвращаясь домой, Кэрри услышала душераздирающий детский плач и, вместо того, чтобы сесть и накатать жалобу, поднялась ко мне, чтобы помочь. – Гаррисон уже понял, что потерпел поражение, но все же попытался воззвать к совести членов правления, если таковая еще у них осталась. – Она – единственный человек, поддержавший меня в трудную минуту. У большинства из вас дети уже выросли. Вы забыли, как трудно вам было, когда ребенок впервые заболевал? – Он поднялся, держа на руках Натана. – У этого мальчугана температура поднялась вчера до сорока градусов. А теперь, миссис Гринбороу, проводите ваше голосование. – Кто за то, чтобы за нарушение договора с кооперативом исключить Кэрри Брент из числа пайщиков, произнесите «да». Гаррисон не спускал с сидящих за столом, гипнотического взора. Раздалось дружное «да». – Да, – повторил Натан и ткнул пальчиком в щеку дяди. Гаррисон оттянул его ручонку вниз. – Значит, единогласно? – Нет, – твердо сказал Гаррисон, усаживая Натана обратно в коляску. – Нет, – повторил Натан. – Решение об исключении Кэрри Брент принято, резолюция в самое ближайшее время бу-дет ей отослана. Схватив лежавший перед ним листок с повесткой дня заседания, Гаррисон попытался сде-лать на нем надпись, но побывавшее в руках Натана перо отказывалось служить. Недолго думая, Гаррисон выхватил ручку у мистера Отвелла и написал: «По договору, на который вы так люби-те ссылаться, Кэрри Брент имеет право подать протест, а правление обязано его рассмотреть на ближайшем заседании». Затем он покатил коляску с детьми к выходу и по пути передал записку миссис Гринбороу. – Считайте, что протест уже лежит перед вами. Глава девятая Кэрри останется без крыши над головой и все по его вине! Изо дня в день, вернее, из ночи в ночь, она помогала ему, не щадя себя, и в награду просила лишь об одной услуге. И он не смог ей помочь! Гаррисон был глубоко недоволен собой. Вся неделя напоминала ему езду в полной темноте на мотоцикле по краю крутого обрыва, когда знаешь – впереди ямы и повороты, но подготовиться к ним, возможности нет. Результаты перемены привычного образа жизни оказались самыми прескверными. Гарри-сон почти полностью потерял рабочую неделю, даже если учитывать заготовки для домашнего букваря. Были отложены деловые встречи, телефонные звонки, проводимая по пятницам пла-нерка вообще отменена. А ведь за все время существования Ротвелловской консультационной компании к планерке Гаррисон относился особенно трепетно. А уж последнее его фиаско… Как он мог прийти на заседание неподготовленным, более того – начисто забыть о нем?! В нормальных условиях он бы надел темный костюм и явился за-долго до начала – поболтать с людьми. И свой самый убедительный аргумент он выложил бы непринужденным тоном, как только что пришедшую в голову свежую мысль. Он бы расположил к себе членов правления, вместо того, чтобы озлоблять их. А что на деле? Явился с опозданием, в рубашке покрытой пятнами от детской микстуры, говорил первое, что приходило на ум. И в результате настроил против себя не только членов правления, но и вообще всех присутствующих. Да, он написал нечто вроде протеста, но ведь это чистая формальность. Кэрри выиграет месяц отсрочки, после чего ее все равно выставят. Уложив детей спать, Гаррисон задумался. Как сообщить неприятную новость Кэрри? Она придет не раньше чем через несколько часов, к тому времени – если даст Бог – он бу-дет спать. |
