Относительно Мити я не беспокоился, он в любом случае обязан сам руководить своими действиями, а мне нужно только присматривать за ним, чтобы он не вляпался во что-нибудь скандальное и криминальное. Здесь ему ничего не угрожало, поэтому я, присев на чёрный стул, принялся листать брошюрку, краем уха прислушиваясь ко всему, что происходит вокруг.

Перелистав клубное издание, я более внимательно ознакомился с повесткой сегодняшнего заседания, которая была напечатана на отдельном листке-вкладыше. Маркин был прав: извечный русский вопрос «Что делать?», видимо, опять стал интересовать сливки нашего политического бомонда. Несомненно, это был смелый выбор темы, потому что последний раз его поставил перед Россией не кто-нибудь, а сам вождь пролетариата, который и пришёл к однозначному ответу: ломать всё и до основания, чтобы затем на этих обломках построить царство свободы и справедливости. Но политологам провинциального разлива, разве по их зубёнкам главный русский вопрос?

Я скептически разглядывал собравшуюся в зале публику, которая, разбившись на группки, насколько я мог слышать, жужжала про всякую ерунду, но только не на заявленную тему.

— Что делать? — не скрывая усмешку, спросил я присевшего рядом со мной Митю.

— Будем слушать. Но я намереваюсь высказаться. Или это слишком самонадеянно с моей стороны — учить столь просвещённую публику?

— Вы правы: их учить, только портить. Поэтому не мечите бисер, а если невмоготу, то произнесите с десяток фраз позаковыристей.

Прозвучал мелодичный звонок и рядом с нами нарисовался Маркин.

— Игорь Алексеевич, пересядьте на белые кресла.

— Что такое?

— На чёрные садятся оппоненты, которые обязаны возразить докладчику.

— У меня найдётся что сказать! — заявил Митя.

— Я вас предупредил, — журналист пожал плечами и направился к белым креслам.

Тем временем за белую трибуну встал известный городской говорун и политик Синюгин.

— Господа! Я обязан довести до вашего сведения капитальнейшее известие, что проклятого русского вопроса «Что делать?» больше не существует! Да, не существует! Вопрос, который был родовым проклятием мыслящей части русского общества, интеллигенции, приказал долго жить и теперь будет представлять интерес только для исторических исследователей, которые избрали себе профессией рыться, как сказал Маяковский, в историческом окаменевшем дерьме…

— Позвольте! — раздался резкий голос с последнего ряда чёрных кресел. — Но остаётся ещё не менее важный и злободневный русский вопрос: «Кто виноват?» Извольте, господин Синюгин, объясниться и по нему.

— Вопрос «Кто виноват?» автоматически связан с вопросом «Что делать?» как причина и следствие. Поэтому при ликвидации одного из них сразу теряет значение и другой. Надеюсь, понятно?

— Не совсем! — раздался всё тот же резкий голос. — Но не будем о дефинициях. Режьте, господин докладчик, и дальше вашу правду-матку. Я умолкаю.

— Душевно вам благодарен, — язвительно продолжил Синюгин и, раскрыв папку, показал собранию листок бумаги. — Я враг шпаргалок. Но в данном случае без неё не обойтись, поскольку я намерен прочитать вам выдержку из «Конспекта лекций по историографии» нашего великого русского историка Василия Осиповича Ключевского, в которых очерчена суть проблемы западничества, ибо вопрос «Что делать?» принадлежит той части русского общества, которая известна как интеллигенция, хотя в более ранние времена называлась и по-другому. Но не буду повторять историка, который сам говорит об этом со всей определённостью добросовестного исследователя. И начинает он реестр западников с Ивана Хворостинина, который во времена Смуты впал в «латинство» и ополячился с таким неистовством, что скоро его «стошнило» от московских порядков, и тем стал предтечей всех русских западников.