|
Словом, присвоил, наш «профессор», будучи ротным санинструктором, диплом убитого на поле боя военврача. Фамилии у них оказались схожими. А тут отступление, наши драпали к Сталинграду в 1942 году, неразбериха. Приткнулся в медслужбу санитарным врачом, вошебойками командовал, и к концу войны стал ажно начальником санитарной службы общевойсковой армии. Полковник, едрит твою в корень!.. А после войны сразу началась кадровая проверка: кто таков, откуда диплом. Он под трибунал угодил, но тут всем, кто химичил, прощение вышло, уж больно много их набралось, десятки тысяч липовых офицеров. Вымели их из армии, а он с женой явился к нам в Коржевку, она родом оттуда. Устроился в участковую больницу и повалил к нему народ, старухи особенно. Вот они и окрестили его «коржевским профессором».
Подивился я немало на этот случай, но вскоре переехал в Ульяновск, стал работать в комсомольской газете, которую в начале 90-х годов тоже один прилётный «грач» приватизировал. Но сначала закончим о строителях. Каждую неделю я бывал от газеты в командировках то в одном, то в другом районе области, и в каждом колхозе видел бригаду «прилётных» строителей. Работали они вроде неплохо: и стены ровные выводили, и асфальтировали дороги, правда, таким тонким слоем асфальта, что он наматывался на колёса грузовиков и держался всего несколько месяцев. Но это всё была видимость хорошей работы, поскольку в её основе лежала туфта и надувательство. Вот, хотя бы один пример. Перед инзенским райисполкомом при мне закатали асфальтом большую площадь. Весной этот асфальт уплыл вместе с водой. Года через четыре я встретился в Сурском с председателем колхоза, которому в августе во время уборки приспичило ехать в отпуск на Чёрное море. — Юг денежки любит… Он ухмыльнулся и достал из портфеля пять пачек десятирублёвок, всего пять тысяч рублей. — Мой грач узнал, что я отдыхать собрался и, заметь, без моей просьбы, приволок в клюве на карманные расходы. Но вот ведь какое дело: бдительная милиция на моей памяти никого не схватила за руку. Сейчас воруют с аппетитом, открыто, тогда воровали келейно, по-тихому. У каждого времени свои жулики.
Чревовещатель
В начале 1970-х годов КПСС озаботилась проверкой своих рядов — началась кампания по обмену партийных билетов. Подобные мероприятия проводились и раньше, но тогда это была не просто замена одних бумажек на другие, а самая настоящая чистка рядов. И партийцы, и беспартийные могли выдвинуть претензии, а то и обвинения против любого члена партии. Например, на председателя Госплана А. Вознесенского, расстрелянного в конце 1940-х годов, обрушилась уборщица с обвинениями, что он невнимателен, порою груб с низшим персоналом. И член ЦК ВКП (б) публично каялся. Вот такие были ужасы. Хотя для жанра короткого рассказа цитирование вряд ли уместно, рискну сделать выписку из «Краткого курса истории ВКП (б)»: «Огромное значение в этот период имела чистка партийных рядов от примазавшихся и чуждых элементов, начатая в 1933 году, в особенности же — тщательная проверка партийных документов и обмен старых партийных документов на новые, предпринятые после злодейского убийства С.М. Кирова. До проверки партийных документов во многих партийных организациях партии царили произвол и халатность в обращении с партийными билетами. В ряде местных парторганизаций был вскрыт совершенно нетерпимый хаос в учёте коммунистов, чем воспользовались враги для своих гнусных целей, используя партбилеты в качестве ширмы для шпионажа, вредительства и т. п.». Проверка партийных документов закончилась в 1936 году, а уже на следующий год начались репрессии. В первую очередь были расстреляны те, кто был вычищен из партийных рядов в ходе компании по обмену партдокументов. Сейчас принято осуждать репрессии, но, несомненно одно: Сталин очистил партию от тех, кто помнил, как проводились партийные дискуссии, что такое плюрализм мнений и прочие вольности по отношению к вождям пролетариата в первые годы Советской власти. |
