У нас в посёлке настоящих охотников не было, но любители пострелять уток и зайчишек имелись. Один из них, дед Михаил, жил со мной по соседству и очень мне благоволил, так что я считал его близкой роднёй. Днём, после школы я стрелял в огороде по мишени, а он подошёл, посмотрел на мои занятия и заявил, что я занимаюсь пустым делом.

— Почему пустым, деда Миша? Я к соревнованиям готовлюсь.

— А потому, Николка, пустым, что пользы в твоей стрельбе нет. Пуля, она денег стоит. Вот если бы ты куропатку или зайчишку подбил, то в доме бы прибыток появился…

— А где его взять, зайца? Он же не бегает по огороду?

— Ничего, мы с тобой, погоди, отыщем его…

Лыж у меня не было, а в то время они и не продавались в сельмагах, пришлось делать самоделки. Дед Миша обстругал две планки, унёс в котельную на работу, там их распарил и согнул одну сторону. Ремешки прибили гвоздиками. Так у меня появились лыжи. Винтовка и патроны были. Оставалось найти зайца. Много километров избороздил я по окрестностям, но ни то что зайца — мышонка не встретил, а они явно копошились под снегом, я даже слышал их шуршанье.

Дед Миша спрашивал меня об охотничьих успехах, но мне нечем было его обрадовать.

— Ничего, Николка, не горюй! Я скоро тебе зайца покажу. Всем зайцам — заяц! Полтыщи лет ему. Представляешь!..

Старик явно надо мной смеялся. Увидев моё огорчённое лицо, он сказал:

— Пошли ко мне домой. Моя старуха блинов настряпала.

В избёнке деда Миши я за обе щеки уплетал блины. Потом он вынул из сундука большой самодельный альбом. Оказалось, он был полон иллюстраций с картин почти всех лучших художников. Сделан альбом был с любовью, даже корки были отделаны красным плюшем.

— Я всю жизнь к рисованию тянулся, но где там при нашей нужде и потёмках. Вот, гляди! Эти первые картинки ещё из «Нивы», был такой журнал. А в основном из «Огонька». Конечно, не все. Портреты, парад. А вот и твой заяц!..

Да это был заяц, акварель Альбрехта Дюрера, нарисованная в 1502 году. Это ж если сегодняшнее время брать, то полтыщи лет ему исполнилось — а он как живой.

Комиссар от митинга

Впоследствии, когда сотрудники районной газеты, попытались реконструировать это, безусловно, уникальное даже для августа 1991 года событие, дабы сохранить его для назидания потомкам, у них ничего не получилось. Слишком уж неожиданно для всех это произошло, и страх был самым настоящим, поэтому вместо целостной картины запомнилось только то, что этот человек действительно был. В конце концов, все не от сквозняка разлетелись в разные стороны, когда он, громко топая сапогами, ворвался в редакторский кабинет и угрожающе ткнул пальцем в галстук тишайшего Ивана Кузьмича:

— Коммунист?

— Да… Я… Как вам сказать, — заметался в кресле редактор.

— Я твой райком на железные скобы законопатил! — заржал пришелец и припечатал к столу лист бумаги. — Вот, резолюция митинга!

— Какого митинга? — слабо вякнул Иван Кузьмич. — Я — номенклатура обкома партии.

— Нет никакого обкома! — победно протрубил пришелец. — Протри очки: теперь я редактор, назначенный народом! И чтобы без моего ведома ни одна букавка в газету не проскочила!

Он обошёл стол, стряхнул Ивана Кузьмича с кресла, уселся в него и заявил:

— Сидеть будешь в прихожке.