Изменить размер шрифта - +
Дик всю
ночь провел в  седле,  но сердце у него было здоровое,  тело крепкое,  и  он
бодро продолжал свой путь.
     Тропинка мало-помалу спускалась  все ниже,  все ближе к  топям;  где-то
далеко позади  на холме  возле  Кэттли высилась  мельница, и  так же  далеко
впереди  маячили  верхушки  Танстоллского  леса.  По  обе  стороны  тропинки
колыхались на  ветру ивы и  камыши; лужи пенились под ветром;  предательские
трясины, зеленые, как изумруд, поджидали и заманивали неосторожного путника.
Тропа шла  напрямик через топь; это  была  очень древняя тропа, ее проложили
еще римские солдаты; с тех пор  прошли  века,  и во многих местах ее  залили
стоячие воды болота.
     Отъехав на милю  от  Кэттли, Дик  приблизился  как раз к такому  месту;
тропа здесь заросла ивой и камышом, и  это хоть кого могло сбить с толку. Да
и трясина была здесь шире, чем всюду; человек, не знакомый с этими  местами,
легко  мог попасть в беду.  У  Дика  сжалось  сердце, когда  он  вспомнил  о
мальчике, которому он так невразумительно  объяснил дорогу. За  себя  он  не
беспокоился;  взглянув назад, туда, где вертящиеся крылья  ветряной мельницы
отчетливо чернели  на  голубом  небе,  и  вперед, на возвышенность, покрытую
Тэнстоллским лесом, он уверенно поехал напрямик, хотя  конь его погрузился в
воду по колена.
     Уже  половина  трясины  была  позади,  и он уже  видел сухую  тропинку,
бегущую вверх,  как вдруг справа от себя  он услышал  плеск  воды  и заметил
провалившуюся по брюхо в тину  серую лошадь, которая отчаянно билась. Словно
почуяв  приближение  помощи, она вдруг  пронзительно заржала. Ее  налившийся
кровью  глаз был полон безумного  страха; она барахталась в  трясине, и тучи
насекомых кружились над нею.
     "Неужели несчастный мальчишка погиб? -- подумал Дик. -- Это его лошадь.
Славная серая лошадь! Как печально ты смотришь на меня, милая!  Я сделаю для
тебя  все, что  возможно. Я  не  оставлю тебя  медленно  тонуть,  вершок  за
вершком!"
     Он натянул арбалет и всадил в голову лошади стрелу.
     Совершив это исполненное сурового милосердия дело, Дик двинулся дальше.
На душе у него  было  невесело.  Он  пристально смотрел по сторонам, надеясь
найти хоть след того мальчика, которого направил на эту дорогу.
     "Нужно было рассказать  ему все  гораздо  подробнее, --  думал  он.  --
Боюсь, он погиб в болоте".
     Вдруг кто-то окликнул  его по имени, и, глянув через  плечо, Дик увидел
лицо мальчика, смотревшего на него из камышей.
     -- Ты здесь! -- воскликнул Дик, останавливая лошадь. --  Ты так забился
в камыши, что я  чуть не, проехал мимо.  Я видел твою лошадь;  ее затянуло в
трясину, и я избавил ее от мучений. Клянусь небом, если бы ты был добрее, ты
сам бы ее пристрелил. Ну" вылезай. Тут тебя никто не обидит.
     --  Добрый  мальчик, у меня  нет никакого  оружия;  да  мне и  не нужно
оружия, потому что  я все равно  не умею им пользоваться, -- ответил беглец,
выходя на тропинку.
Быстрый переход