|
-- Не зажигайте, -- просит он, сопя. -- Неужели вы совершенно не чувствуете поэзии? Он подкрадывается к окну. Лиза начинает надевать через голову весьма узкое платье. Она извивается, словно змея. Ризенфельд сопит очень громко. -- Вот соблазнительное создание! Черт побери, какой зад! Мечта! Кто это? -- Купающаяся Сусанна, -- поясняю я. Мне хочется деликатно дать ему понять, что мы сейчас играем роль тех похотливых старцев, которые подглядывают за ней. -- Вздор! -- Путешественник с эйнштейновским комплексом не в силах оторваться от золотистого окна. -- Как ее зовут, хотел бы я знать. -- Понятия не имею. Мы видим ее впервые. Сегодня в полдень она еще не жила там. -- В самом деле? Лиза наконец надела платье и разглаживает его руками. За спиной Ризенфельда Георг наливает себе и мне. Мы быстро выпиваем наши стаканчики. -- Породистая женщина, -- говорит Ризенфельд, который словно прилип к окну. -- Настоящая дама, сразу видно. Вероятно, француженка. Насколько нам известно, Лиза родом из Богемии. -- Может быть, это мадемуазель де ла Тур, -- отвечаю я, чтобы еще больше разжечь Ризенфельда. -- Я вчера где-то тут слышал эту фамилию. -- Вот видите! -- Ризенфельд на мгновение повертывается к нам. -- Я же сказал -- француженка! Сразу видишь -- что je ne sais pas quoi! (1) Вы не находите, господин Кроль? -- Вы знаток -- вам и карты в руки, господин Ризенфельд! Свет в комнате Лизы гаснет. Ризенфельд опрокидывает водку в свое судорожно сжавшееся горло и снова прилипает лицом к стеклу. Через некоторое время в дверях появляется Лиза и идет по улице. Ризенфельд смотрит ей вслед. -- Какая походка! Волшебство! Она не семенит, она делает большие шаги. Настоящая пантера, и полная, и стройная! Если женщина семенит, (1) В ней есть изюминка (франц.). в ней всегда разочаровываешься. Но эта -- за эту я даю гарантию! В то время как он восхищается полной и стройной пантерой, я спешно пропускаю еще стаканчик. Георг, безмолвно ухмыляясь, снова опустился в кресло. Ризенфельд оборачивается к нам. Лицо его светится в сумраке, словно бледная луна. -- Свету, господа! Чего мы еще ждем! Ринемся в жизнь! Мы следуем за ним в сумраке теплой ночи. Я смотрю на его лягушечью спину. Если бы я мог так же легко вынырнуть из глубин моей мрачности, как этот мастер превращений, с завистью думаю я. x x x В "Красной мельнице" яблоку негде упасть. Мы получаем столик возле самого оркестра. Музыка и без того играет очень громко, но за нашим столом кажется просто оглушительной. Сначала мы кричим друг другу на ухо свои замечания, потом довольствуемся знаками, словно мы трио глухонемых. |
