Женскій голосъ поправилъ:

— Какая я вамъ Марья Николаевна?! Я Ольга Николаевна. Неужели вы еще не запомнили?

— Я-то не запомнилъ?! Таковскій я, чтобы не запомнить. Нетъ, я запомнилъ, но только вамъ больше идетъ имя — Маруся. Марья Николаевна.

— Да ужъ вы сумеете вывернуться, знаю я васъ.

— Какія у васъ холодныя руки, Ольга Николаевна.

— А вы откуда знаете?

— Да я одну изъ нихъ взялъ.

— Зачемъ же вы это делаете? Оставьте; не надо.

— Почему не надо? А, можетъ быть, я хочу поцеловать вашу руку.

— Это совсемъ лишнее.

— Нетъ, не лишнее. У васъ красивыя руки, Марья Ник… Ольга! Ольга Николаевна!!

— Ну, ужъ нашли тоже красоту. Вероятно, всемъ женщинамъ говорите одно и то же.

— Если бы все женщины были похожи на васъ, я бы говорилъ имъ то же самое.

— А что же, я разве не такая женщина, какъ другія?

— Вы? Вы особенная. Въ васъ есть что-то такое… что-то, знаете, такое…

— Ой, руке больно. Не жмите.

— Ну, ничего. Я ее поцелую, все и пройдетъ.

— Знаете, почему я держу вашу левую руку, a не правую?

— Почему?

— Левая ближе къ сердцу.

— Такъ вы говорите — какая я?

— Вы? Особенная какая-то.

Пауза. Потомъ раздался притихшій голосокъ Ольги Николаевны:

— Странно. Это говорите не вы первый.

— Ну, вотъ видите! Какія у васъ красивыя плечи.

— Оставьте. Ну, такъ что же во мне особеннаго?

— Въ васъ есть какое-то обаяніе. Меня влечетъ къ вамъ. Ведь мы познакомились только нынче за обедомъ, a мне кажется, будто мы съ вами знакомы давно-давно.

— Какой вы странный.

— Да… Меня все находятъ страннымъ. Я не такой, какъ другіе.

— А какой же вы?

— Какой? Да, знаете, долго говорить. Но только вы меня не должны бояться.

— Почему у васъ такая рука холодная?

— Сердце горячее.

Долгая пауза.

— Викторъ Михайловичъ!

— Ну?

— О чемъ вы такъ глубоко задумались?

— Что? Эхъ!.. Не стоитъ говорить. Нетъ. Нельзя. Не разспрашивайте.

— Наверное, о какой-нибудь изъ вашихъ много численныхъ симпатій?

— О, Марья Николаевна… Какъ вы далеки отъ истины!

— Ольга я Николаевна! Какая я вамъ Марья Николаевна?! Съ кемъ вы меня путаете?..

— Это я нарочно назвалъ васъ Марьей Николаевной, чтобы посмотреть: ревнивая ли вы?

— Да ужъ вы сумеете вывернуться. Васъ на это взять.

И своеобразная гордость прозвучала въ голосе Ольги Николаевны. Будто она уже начала гордиться своимъ собеседникомъ.

— Такъ о чемъ же вы такъ задумались?

— О чемъ? Вернее — о комъ.

— Ну, о комъ?

— Нетъ, зачемъ, Map… Ольга Николаевна! Лучше не говорить… Скажу только одно; ваше имя надолго запечатлеется въ моемъ сердце, какъ что-то милое дорогое и сладко-печальное.

— Ну, не надо быть такимъ… Ей Богу, вы странный. Такъ о комъ же вы думали?

— Сказать? А вы не разсердитесь?

— Нетъ. Почему же?

— Вотъ если вы меня поцелуете, тогда скажу.

— Съ какой же стати я васъ буду целовать! Нельзя. Я замужемъ.

— Серьезно?!

— Конечно.