Он пил всех больше на пиру

И вел азартную игру.

Теперь он крикнул: «Эй, налей!

Затянем песню веселей ‑

В одном строю врага мы бьем.

А ну‑ка, братья, запоем!»

5

СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ

Наш викарий толкует, что Павел с Петром

Наложили проклятье на водку и ром,

Что беда в каждой фляжке таится на дне

И семь смертных грехов в самом легком

вине.

Гей, Барнеби, гей! Доверимся мигу!

Допьем поскорей, а викарию – фигу!

Наш викарий исчадием ада зовет

Развеселой подружки смеющийся рот.

Мол, не баба, а дьявол берет нас в полон,

Под платком Вельзевул, а в глазах Абаддон.

Захлопнем‑ка мы священную книгу!

Целуй горячей, а викарию – фигу!

Так викарий толкует – ведь каждый грешок

Это прибыль ему и в карман и в горшок.

Коль у матери‑церкви есть грешников рать,

То неплох и доход – поспевай собирать.

Гей, гей, молодцы! Доверимся мигу!

Любовь наш пароль, а викарию – фигу!

6

Крик часового у ворот

Нарушил песни вольный ход,

И вот солдат спешит сюда:

«Бертрам из Гента, господа!

И – барабаны, громче трель! ‑

С ним девушка и менестрель».

Вошел Бертрам, боец седой.

С ним менестрель, старик худой,

За ним – горянка юных лет,

До глаз закутанная в плед.

Увидев сборище солдат,

Она отпрянула назад.

«Что нового?» – раздался рев.

«Весь день рубили мы врагов,

Но сила горская была

Неодолима, как скала.

Мы крови пролили поток,

Но одолеть никто не мог». ‑

«А где ты пленных взял, Бертрам?

Теперь конец твоим трудам.

Есть менестрель, плясунья есть,

Теперь мартышку приобресть,

И тут уж будет сущий рай:

Ходи да деньги собирай».

7

«Нет, братья, их удел иной.

Вчера, как только стихнул бой,

Они пришли на наш привал,

И Map их видеть пожелал.

Он повелел им дать коней

И в Стерлинг отвезти скорей.

Итак, умерьте вашу прыть,

Не вздумайте им повредить». ‑

«Вы слышите? – воскликнул Джон,

Приказом Мара уязвлен. ‑

Чужой охотник к нам залез

И, наш опустошая лес,

Платить не хочет лесникам!

Ну нет, свое возьму я сам,

Тебе и Мару не отдам!»

Бертрам шагнул, подняв клинок.

Сам Аллен, хоть разить не мог,

Негодованья не сдержал

И ухватился за кинжал.

Но Элен между трех клинков

Шагнула, сбросив свой покров.

Так солнце майское встает,

И ослепителен восход.

Глазела молча солдатня

На ангела средь бела дня,

И сам Джон Брент стоял смущен

И восхищеньем укрощен.

8

Она промолвила: «Друзья,

Вам об отце напомню я.

Он был солдату лучший друг,

Делил с ним битву и досуг.

Отец мой изгнан навсегда,

Но я от вас не жду вреда».

И Брент, задира и смельчак,

На эту речь ответил так:

«Я дерзких слов моих стыжусь,

Твоим отцом, дитя, горжусь.

Из мест родных я изгнан сам:

Там насолил я лесникам.

Да, у меня была семья,

И дома дочь оставил я.

Она ровесница твоя.

Солдаты! К вам я речь держу.

За капитаном я схожу,

А на пол здесь кладу топор.

Мы затевать не будем спор,

Но говорю вам наперед:

Кто переступит, тот умрет.

Будь смельчаков хоть целый зал,

Все тут полягут.