9

Явился Льюис, капитан.

Он мог любой украсить клан,

Хоть рыцарских заветных шпор

Не заслужил до этих пор.

Умен, решителен и смел,

Робеть он вовсе не умел.

Его бесстрашный, острый взгляд

Смущал всех знатных дам подряд.

Хорош собой, красив лицом,

Он вовсе не был гордецом,

Но юной девы странный вид

Кого угодно удивит.

Простой наряд и гордый взор

Догадкам открывал простор.

«Привет, о дева красоты!

Защитника ли ищешь ты

По тем законам давних лет,

Которых исчезает след?

Поведай, дева, кто же он?

Простой ли сквайр? Или барон?»

Взор Элен вспыхнул. Покраснев,

Она сдержала все же гнев.

«Не время обижаться мне.

Наперекор беде, войне

Иду спасать я жизнь отца.

Веленьем этого кольца,

Что дал Фиц‑Джеймсу сам король.

Мне подчиниться соизволь».

10

Кольцо с поклоном Льюис взял,

И услыхал притихший зал

Его слова: «Наш долг – твой щит.

Прости, что был я с толку сбит

Нарядом нищенским твоим,

Не угадал тебя под ним.

Когда урочный час придет,

Король узнает, кто здесь ждет.

Покуда ты пойдешь в покой,

Достойный гостьи дорогой.

Захочешь – дай любой приказ,

Служанки явятся тотчас.

Идем. Не гневайся на нас

И недогадливость прости».

Но прежде чем в покой уйти,

К солдатам Элен подошла

И кошелек им отдала.

Весь зал ее благодарил,

Но Брент смущен и мрачен был.

И вот что он сказал в ответ

При виде золотых монет:

«Британец я и сердцем горд,

Хотя не рыцарь и не лорд.

Я предпочел бы, если б мог,

Не деньги взять – твой кошелек.

Его на шлеме я с собой

Носил бы в самый жаркий бой».

И был Джон Брент увидеть рад

Горянки благодарный взгляд.

11

Тут гостью капитан увел,

И к Бренту Аллен подошел:

«О сэр, прошу я одного ‑

Вождя увидеть моего.

Я менестрель его – и с ним

В любой беде неразделим.

Десятый я в роду моем,

И род вождя мы все поем.

Никто из нас ни разу сил

Для господина не щадил.

Вождь слышит нашей арфы звон,

Когда еще младенец он.

Играет арфа на пиру,

И любит вождь ее игру.

Когда же кончен путь его,

Вождя и лорда своего

Под погребальный наш напев

Хоронит клан, осиротев.

Позволь, чтоб я в темнице жил,

Я это право заслужил».

«Нам дела нет, – ответил Джон, ‑

Кто от кого и кем рожден.

Нам не понять, как имя – звук ‑

Людей преображает в слуг.

Но был неплох мой господин,

Не оскорблю его седин.

Когда бы мне пахать не лень

Да не попался бы олень,

Я жил бы дома по сей день.

Идем, старик, ты сердцем тверд.

Увидишь, где твой вождь и лорд».

12

Брент властно снял ключи с крюка.

Он не взглянул на старика

И факел от огня зажег,

И оба вышли за порог.

Чем дальше путь, тем мгла черней.

То слышен стон, то лязг цепей.

Лежат колеса и мечи ‑

Видать, трудились палачи.

А в нишах Аллен разглядел

Машины для заплечных дел.

Кто строил их в углу глухом,

Дать им названье счел грехом.

Все дальше шел Джон Брент, но вот

Певцу он факел отдает.

Вход выступил из темноты.

Упали цепи и болты.

Они вошли. Исчезла мгла:

То мрачная тюрьма была,

Но не темница.