— Лабрис утверждает, что нет. Будут близнецы, Ребис в образе доброго папаши и пара женихов. — Джон едва заметно морщится. — Временных.

— Ка-аких временных женихов? — Меня даже на ревность не хватает, настолько я ошарашен.

— Каких-каких… — Мой напарник по афере закатывает глаза. — Пробных. Папенька проводит полевые испытания: сколько богатых покровителей могут уложить эти двое за расчетную единицу времени. Магнетизм близнецов — в их убойном сексапиле. Ребис должен знать, насколько они вошли в силу.

— Думаешь, Кадош их заставит спать с этими… покровителями? — Голос у меня почему-то садится.

— Не знаю! — чеканит Джон. — Мы можем только предполагать, под кого он их подложит или не подложит — под других, под себя, а может, и под нас, чем мы хуже?

— Разве ему не нужна их невинность для какого-нибудь дебильного ритуала?

— В том-то и дело, что близнецы не невинны, — вздыхает Джон. — Они взрослые люди, давно не дети. Только выглядят так, словно их растили единороги в волшебном лесу.

Я недоверчиво кошусь на Кадоша-младшего: он что, правда видит свою Эми эдакой Снегурочкой? По мне так более прожженной особы поискать.

— Не зыркай, — хмурится Джон. — Доживешь до моих лет — узнаешь, какими девственными кажутся голубоглазые блондинки моложе двадцати. Если Ребис нашел пару денежных мешков своих лет, для них близнецы дети. Самое то для растлителя.

Стараюсь отрешиться от кошмарных картин, пришедших на ум. Дыши, Ян, дыши. Ты не Джеймс Бонд, чтобы всегда появляться вовремя и спасать любимых людей от смерти и участи хуже смерти. Если психопат Ребис готов ломать непокорных близнецов самым древним и самым гнусным способом, Цитринитас придется пройти через ад — и только вдвоем. Зато Рубедо, родившиеся в том аду, вряд ли понравятся Кадошу-старшему.

— Думаю, он плохо знает своих младшеньких. Они могут крутить людьми, как хотят, если включат обаяние на полную катушку. — Слова Джона будто ответ на мои мысли. — Близнецы могут добиться помощи, не прося ее. Они могут внушить человеку идею, а он станет думать, что это была ЕГО идея. Им не нужно манипулировать людьми, им нужно просто захотеть, чтобы люди плясали под их дудку. Эмиль и Эмилия еще не вполне осознают свои возможности, стресс ускорит процесс.

— Ребис надеется их напугать? — доходит до меня. — Да так, чтобы они всех положили к своим ногам и завоевали Японию?

— Как ты думаешь, зачем он потащил Цитринитас в Японию?

— А куда он должен был их тащить? Мог, конечно, и на Тайвань, и в Таиланд, туда тоже недалеко…

— Отрешись от расстояния! — Джон стучит меня по голове, как стучат в дверь: есть здесь кто-нибудь? Не больно, но обидно. — От денег, от виз, от бумажек, от всего, о чем думает законопослушный гражданин.

Законопослушный гражданин? Это я-то, бездомный, беспаспортный и наверняка уже безработный? Если у меня спросят документы — чем прикрываться? Тайфуном?

Однако Джон прав. Надо думать не так, как думаю я, ограниченный в средствах и умом тоже ограниченный. По крайней мере, нормальностью своего ума, узостью суждений и прямолинейностью логики. Нужно думать, как не ограниченный ничем псих вроде Кадоша. Любого из Кадошей. Не пытайся уверить себя, что психика и соматика вещи разные, что потрясение ума не изменит ДНК Эмиля и Эмилии, хотя сможет изменить их гормональный фон, работу сердца и уж наверняка — работу нервной системы. Для Ребиса это всё едино, для него, по уму и по сути своей средневекового универсала, правоверного герметика человек един. Если что-то проникло в душу и разъело ее, значит, оно может и должно отразиться на всем потомстве грешника.