Так почему Кадош повез Цитринитас в Японию? Может, потому, что для японцев не только близнецы — все европейцы на одно лицо, все «не такие», «неправильные», опасные чужаки. Дикие розовые варвары, неспособные оценить изящество узора от плевка государыни и красоту резни в сэнгоку дзидай. Если Эмилю-Эмилии удастся покорить хоть одно японское сердце — значит, процесс движется, Цитринитас превращаются в Рубедо.

А если усложнить условия задачи? Свести это ходячее искушение со знаменитостью, с главой финансовой империи или с великим учителем чего-нибудь, неважно чего, хоть каллиграфии? Чтобы все существо сэнсэя противилось очарованию чужеземных демонов, чтобы он всеми силами старался перевести зарождающееся чувство в секс без последствий, в сплетение ног. И страх перед оглаской, и повышенное внимание масс-медиа к личной жизни, и хочется, и колется, как кошка в пословице…

— Думаешь о том же, о чем и я? — спрашиваю Джона.

— Ты выдумываешь, а я знаю, — посмеивается тот. — Один из «женихов» — сумоист, второй — якудза. Мой друг Король.

— Ты работал на японскую мафию?

— Я работал на разную мафию. Но в Европе, где таким, как Король, тяжко приходится.

— А он особенный, твой друг?

— О да-а, — кивает Джон со значением. — Он якудза-традиционалист из тех, кто не скрывает ни характера своего, ни профессии. Знаешь, все эти милые маленькие сапиенти сат: ирэдзуми во все тело, болезненное до чертиков, на груди карп, на пузе паук, сразу видать — убежденный жулик.

— И что?

— А то, что Европа тебе не Япония. Показывать, кто ты есть, при первом знакомстве невыгодно. И все слишком быстро меняется, не успеешь тату набить, как ты уже не мошенник, а убийца.

— Король убийца?

— Все они убийцы. — Джон отворачивается. В его молчании мне чудится невысказанное «И даже я».

— А что сумоист? — меняю тему.

— Чемпион. Великий человек по местным меркам. Практически живое божество.

Вот, получается, к кому Ребис вез близнецов, на ком тест провести решил. Если чемпион готов рискнуть репутацией и сопровождать Эмиля-Эмилию (совместно с якудзой, черт побери) на западный край света, значит, Цитринитас вошли в полную силу. Остается последний шаг до преображения их в Рубедо. Знать бы еще, что это за шаг — может, удалось бы предусмотреть последствия.

— А почему Король не заберет Ребиса прямо там, где они сейчас?

— Палиться не хочет, — уверенно говорит Джон. — По дороге отсюда это сделать проще.

— Отсюда или сюда?

— Сюда попрется целый караван: Ребис, близнецы, сумоист, его охрана, тренер, врач и повар…

— Повар? А что, портреты жен смотрителей чемпион не ест?

— Он вообще ничего не ест, что не по рецептам школы приготовлено, — отмахивается Джон. — Его жир — достояние и гордость нации.

— Не представляю, как живет этот человек, — признаюсь я. — Это ж надо, вечно таскать за собой целый штат обслуги! Прямо кинозвезда.

— Он больше, чем кинозвезда, — пожимает плечами Джон. — Следующий левел.

— Бог, короче.

Да уж, на глазах у живого бога кого-то похищать или освобождать — зачастую это одно и то же — то же самое, что объявить о себе на всю Японию. Если не на весь Восток, Ближний и Дальний. Нет, на такое Король не пойдет.