Вздохнув, я признал правоту сестры и принялся пересматривать файлы, пока сестра увлеченно взламывала пароли в ноуте Лабриса. То ли ничего действительно важного в нем не было, то ли дядюшка не предполагал выпускать железо из рук, но Эми не понадобилось и часа. Она притихла, пересматривая содержимое — как видно, надеялась найти файл с названием «Что я собираюсь сделать с этими сукиными детьми», а я погрузился в скучнейшее на свете занятие — в шпионаж за собственным родителем.

Оказывается, отец и здесь ухитрялся отловить Яна и побеседовать с ним по-свойски. Я наблюдал за тем, как отец пытается перетянуть Яна на свою сторону, а Ян держится с твердостью, которой я, признаться, не ожидал. Странное чувство, нечто среднее между облегчением и разочарованием, охватило меня. Значит ли это, что Ян сильнее, чем кажется — или наоборот, это значит, что мой Ян — виктим, то и дело вызывающий всплески агрессии у таких, как отец и дядя, а то и у сестры? Вот-вот они все сцепятся в клубок в драке за него, а я останусь в стороне. Как такой же виктим, всю свою жизнь ведомый на телесном поводке.

Но это МОЙ Ян, а не их! Я выдохнул, сосчитал до десяти, спросил себя: где моя свобода воли? Сдаться под натиском примитивнейшей из эмоций — ревности, чертовски легко, сложно распознать за нею чувства иного толка. Во мне просыпался истинный Кадош. Я хотел забрать Яна себе и владеть им безраздельно. И если раньше я не был к этому готов, то теперь был готов совершенно.

— А вот и козырь! — прерывает мои рефлексии сестра.

— Какой козырь?

— Тот самый, которого мы ждали всю игру, — Эми вытягивается в струну, словно сеттер, почуявший на дичь. — Редактор уже включался, самопроизвольно. Но отец этого не понял. Чертов фокус проделал Джон, растворив в себе сестренку Джин. Если следовать законам человеческой природы, они могли иметь общую плаценту и обмениваться клетками. Они оба химеры, как и Клаустра, их мать. А ген-редактор сделал попытку уничтожить Джин, передав ее клетки Джону. Но отец и дядя решили, что рожденный первым уродец не товар, а брак. Вот и махнули на первенца рукой.

— И что теперь? — Я не поспеваю за Эмилией. У меня никогда не было ее скорости мышления. Из нас двоих гений она, а я так, батарейка для гения.

— Если ген-редактор может включаться сам, надо знать, отчего. Где-то спрятаны записи опытов, которые проводили над беременной Клаустрой. Джон — несовершенное совершенство, его организм проделал половину работы, доделывать пришлось после рождения, ампутировав части тела Джин. Это было ошибкой.

— Что ты говоришь? — изумляюсь я.

— Они должны были запереть его так же, как бедняжек Альбедо, и наблюдать, как действует ген-редактор после полного формирования тела. Доест он Джин, вызовет ее отторжение или полностью растворит в теле Джона? Можно ли ускорить или остановить работу гена? А если можно, то как? Не поддайся отец чувствам, он бы экспериментировал на первенце до сих пор — и результат был бы налицо. А сейчас остается лишь гадать, на что способна фамильная мутация Кадошей. Дураки, такой шанс упустили!

Похоже, сестрица моя безумней папеньки.

— Похитители Ребиса знали, — произношу я, как в бреду, — что Джон последует за отцом. Они поймали обоих и теперь запрут в лабораториях, выясняя разницу между химерами. Ребис не вернется к нам. И Джон не вернется. Придется выручать эту двоицу. И Король нам поможет.

— Уже, — улыбающийся якудза машет нам, стоя в дверях. — Мой вакагасира попросит умереть любого, кто встанет на НАШЕМ пути.

Эми безмятежно улыбается в ответ, доказывая простую и жестокую истину: абсолютное зло рождается не из тьмы.