Эрмин совершенно не похож на Эмиля. Он мне даже нравится — легкий, веселый парень, не планирующий бегства от Семьи. Самый дерзкий из его планов — устроить себе длинные каникулы. К счастью, ген-редактор не приостановил работу, тело Эрмина быстро восстанавливается после травм. Ему сказали, что местные наркоманы напали на неосторожного туриста, отняли портмоне и ценные вещи, нанесли несколько проникающих ран, чуть не задевших сердце. С близнецами эта банальная история никогда бы не прокатила. Эмиль и Эмилия срослись с ощущением, что на Востоке они — аватара божества Ардханари, корня мироздания, что их благословение ценно для местного населения, что за ними ходят толпой и молятся на каждый их шаг. Близнецы устали от людей, делающих селфи на их фоне. Эрмин же никогда андрогином не был и казался неинтересен даже собственной родне. Незнакомцам могли быть интересны его часы, мобильник, кредитные карты и золотая цепочка на шее, но не он сам. Хорошо, что Эрмин не тщеславен. Истинного Кадоша подобное безразличие оскорбило бы.

Первое время Семья ходила вокруг Эмиля-Эрмина на цыпочках, боясь дать промашку, выйти из придуманных наспех образов, вызвать у «Эрмина» недоверие. Эмиль был вдумчив и наблюдателен: физическая неполноценность часто делает разум изощренным — тем изощреннее, чем увечнее его вместилище. Однако Эрмин, любопытный, будто заскучавший кот, оказался неспособен делать выводы из увиденного. Он смотрит, но видит лишь то, что хочет видеть. Сестру, прикованную к аппарату искусственного сердца: поэтому, наверное, мы и не общаемся, думает он, ведь я непоседа, а она, бедняжка, инвалид, у нас нет общих интересов. Отца, который хоть и не погиб в катастрофе, но все равно не от мира сего и целиком погружен в свои научные исследования: он даже берет генетический материал у сына и дочери — ученый, что с него взять! Такие все на алтарь науки положат, главное — не заразиться их чрезмерным энтузиазмом. Дядюшку, влюбленного во вторую жену отца, к счастью, бывшую. Саму бывшую мачеху, жесткую, властную женщину, отнюдь не горящую заключать брак с кем-то из Семьи. Однако Семьи-то Эрмин и не видит. Даже Адам для него всего лишь толстый старый дед с редким для его возраста сдвигом — интернетоманией.

Клан безумцев, носящий имя святого, для Эрмина — полдюжины докучливых родственников, занятых скучными взрослыми делами, в то время как сам он — великовозрастный детина, у которого всё впереди, однако хотелось бы повеселиться, прежде чем тебя затянет это «всё». Эрмин удивляется силе моего чувства и даже, кажется, думает о помешательстве, о любовной зависимости. А еще Эрмин понимает: я ему не ровня. Возможно, Семья не одобрит связи с провинциальным журналистом. Эрмину жаль, искренне жаль меня, но он не готов драться за наше чувство, как был готов Эмиль. Ведь это только МОЕ чувство.

Что ж, парень прав: я не смогу дать Эрмину-Эмилю ни роскошных апартаментов, ни сбалансированного здорового питания, ни даже собственной машины, если Кадоши нам ее не подарят. Я не смогу отбить его у человекообразных стервятников в каком-нибудь глухом медвежьем углу. Вся надежда на никогда не существовавшее прошлое Эрмина — простое и благопристойное: хороший мальчик из богатой семьи, чья жизнь лишь слегка окрашена авантюризмом. Такой не поедет на байке через полконтинента. А вдруг поедет?

— Все газетчики либо пьяницы, либо идеалисты, — мягко произносит Адам. И явно не с осуждением.

С патриархом я провожу почти столько же времени, сколько с Эрмином — боюсь надоесть блистательному наследнику Кадошей. Эмилю я надоесть не боялся.

— Вас что-то беспокоит в моей персоне? — с наигранной озабоченностью спрашиваю я.

— Нет, я беспокоюсь о другой персоне. Мой правнук станет пробовать жизнь на зуб. Молодой парень, выясняющий, какие удовольствия можно получить с его телом и за деньги Семьи, может натворить дел.