том же катере, а я найду другой.

  Я пришел на скалистый берег и уселся на камне у самого моря. Долгое время

я ничего не замечал. Я все еще видел в угольной черноте сверкающий обломок

скалы и танцующую Аэнну.

  Наконец очнулся и посмотрел по сторонам. Берег был пустынный. Лишь далеко

слева стояла на пляже небольшая группа отдыхающих. Среди них я заметил

знакомую фигуру. Тонкая талия, отлично развитая грудная клетка пловца.

Неужели?.. Я взял в катере бинокль и, спрятавшись между кустами, стал

наблюдать. Так и есть - Эфери-Рау!

  Эфери-Рау разговаривал с людьми. В бинокль я хорошо видел его лицо, как

будто он стоял рядом, в двух шагах. Эфери-Рау хвастливо похлопал себя по

широкой груди и самодовольно огляделся. Я не заметил бы в его поведении ни

малейшей фальши, если бы ничего не знал о фарсанах, если бы не видел, как

Эфери-Рау безжизненно повис в кресле под действием шифрованной радиограммы

Вир-Виана. Но сейчас мне казалось, что Эфери-Рау немного не тот. Или мне

это просто казалось? "Если это фарсан, которого Вир-Виан решил изредка,

чтобы не вызывать подозрений, отпускать к людям, то где же живой

Эфери-Рау? - думал я.- Неужели он его в самом деле уничтожил?"

Вот Эфери-Рау снова похлопал себя по груди и показал на море. Я хорошо

знал этот хвастливый жест. В тот день было сильное волнение, и никто из

отдыхающих не решился купаться. Но Эфери-Рау бросился на гребень высокой

волны и поплыл в своем превосходном стиле, вызывающем у меня всякий раз

чувство восхищения.

  Я снова сел на камень лицом к океану и, отложив в сторону бинокль, стал

думать об Эфери-Рау. Воспроизвести кибернетическими, чисто техническими

средствами мысль человека во всем ее величии и богатстве невозможно. В

этом я не сомневался. Но можно ли воссоздать поведение человека с таким

искусством, чтобы гадать, как я только что гадал, человек это или фарсан?

Нет, по-моему, и это невозможно. Отсутствие трепета жизни неизбежно

скажется и здесь. Невольно вспомнились "Звездный танец" Аэнны, ее

одухотворенные, песенные движения.

  Сзади послышался шелест кустарника. Я оглянулся. Аэнна!.. Она стояла на

остроконечном камне и, улыбаясь, балансировала раскинутыми в стороны

руками. Взмахнув ими, как птица крыльями, она бесшумно спрыгнула и подошла

ко мне.

  - О, Тонри,- засмеялась она.- Как это романтично и немного старомодно -

назначать свидания на безлюдном берегу.

  - Не совсем безлюдном,- возразил я, подавая бинокль.- Взгляни налево.

  Аэнна взяла бинокль и поверх кустов стала рассматривать пляж. В это время

из бурлящих волн выходил на берег Эфери-Рау, победоносно размахивая руками.

  - Эфери-Рау! - воскликнула она и, посерьезнев, добавила: - Поразительное

явление. Как это отец отпустил его?

  - Давай сядем на камень, как в прошлый раз,- предложил я.- Об этом

Эфери-Рау и других помощниках твоего отца я и хочу поговорить.

  - А ты откуда их знаешь? - удивленно вскинув брови и усаживаясь на камень,

спросила Аэнна.

  - Ты же сама приглашала меня.

  - Но ты же не был...

  - Я был вчера, и мы полдня беседовали с твоим отцом.

  - Полдня? Поразительно! - Аэнна звонко рассмеялась.- Ах да, я забыла: отец

влюблен в тебя. О чем же вы говорили? Отец в последнее время стал особенно

скрытным и нелюдимым. Хоть я люблю его, но меня все меньше тянет в его

крепость-лабораторию. Он разговаривает только со своими помощниками да с

немногими гостями-шеронами. Причем это в основном старые шероны, которые

разделяют его взгляды о космической борьбе и господстве.