И какую работу должно исполнить мне?

     "На фреске, --  подумал  отец Хэнди, -- тебе предстоит  изобразить  Его

лик".

     -- Его, -- сказал он. -- Как он выглядит.

     Тибор на какое-то время остолбенел. Потом спросил:

     -- Вы хотите сказать -- изобразить Его в точности так, как Он выглядит?

     -- Нет, -- ответил отец Хэнди, -- дать свое видение.

     -- У вас что -- есть фотография? Или видеоматериал?

     -- Мне дали фотографию, чтобы показать тебе. Тибор ошарашенно уставился

на него.

     -- Вы это серьезно? У них есть фотография Господа Гнева?

     У меня есть трехмерное фото  -- то, что до войны называли  голографией.

Это не фильм, но для дела, думаю, достаточно.

     -- Дайте взглянуть.

     В  голосе  Тибора  мешалось  удивление, страх  и  оскорбленное  чувство

художника, которому слишком грубо указывают, что и как делать.

     Отец  Хэнди сходил в  свой кабинет и вернулся с папкой,  из которой  он

достал трехмерную фотографию Господа Гнева и протянул ее Тибору. Тот ухватил

ее механическими пальцами.

     -- Се наш Господь, -- торжественно изрек отец Хэнди.

     -- Да,  вижу, вижу,  --  закивал Тибор.  --  Какой изгиб черных бровей.

Какие  завитки  смоляных  волос...  А  глаза!  Вижу в  них боль... Но  он же

улыбается!

     Внезапно его экстензор вернул фотографию священнику.

     -- Нет, я с этого рисовать не стану.

     -- А почему?

     Но отец Хэнди отлично понимал резонность тиборовского "нет": фотография

ни в коей мере не  схватывала божественной сущности; это был снимок человека

-- просто человека. Да и странно было бы, если бы кусок целлулоида, покрытый

нитратом серебра, мог уловить таинство божественной сущности.

     -- Эта фотография была сделана, -- сказал  отец Хэнди, -- во время пира

на  открытом  воздухе на Гавайях.  Он  вкушал  местное блюдо из осьминога  и

курицы  с  листьями  таро. Наслаждался жизнью.  Видишь это  жадное выражение

разыгравшегося  аппетита  -- как неестественно искажены  черты  Его лица сим

чисто плотским чувством! Он отдыхал воскресным  полуднем перед произнесением

речи  на факультете тамошнего  университета -- не помню названия. Это было в

счастливую пору шестидесятых годов.

     -- Вы сами виноваты в том, что я не могу выполнить работу, -- пробурчал

Тибор.

     -- У плохого мастера всегда инструмент виноват.

     --  Вы не мой инструмент,  -- ответил  калека. Опустив  манипуляторы на

сиденье  тележки,  он добавил: -- Вот мои инструменты. Я их  не виню.  Я ими

пользуюсь -- как могу. А вы...  вы мой  наниматель. Вы ставите  передо  мной

огромную  задачу, но даете один  паршивенький  цветной  снимок.  Да разве  я

могу?..

     --  Странствие.  Попечители  Церкви  постановили  так: если  фотографии

недостаточно -- а это так, и все мы отлично это понимаем, -- тогда ты должен

отправиться  в  странствие  и путешествовать, пока не найдешь Господа Гнева.