выдержат  удара  когтистых  лап  Пожирателей.  Из  кармана куртки он вытащил

коробку  с  патронами и высыпал их на стол. Двадцать три да еще двенадцать в

пистолетах.

     - Раненый  спит,  -  сказал  вернувшийся Мередит. - Цвет лица хороший и

пульс ровный. - Он крепче, чем сам думал, - сказал Шэнноу.

     - Откуда  взялись  эти  твари? - спросил Мередит. - Я ни о чем подобном

никогда  не  слышал.  -  Это  волчецы,  - ответил Шэнноу, - но их изменили с

помощью...  Ну,  если  хотите,  колдовства. - Он оборвал фразу, заметив, что

молодой  человек  смотрит на него, словно не в силах поверить. - Я знаю, это

трудно  понять,  -  сказал  он.  -  Просто  положись  на  мое  слово, сынок.

Существует чудовище...

     - Бет  назвала  вас  Диаконом,  -  перебил Мередит, и Шэнноу понял, что

молодой человек пропустил его объяснение мимо ушей.

     - Да, - сказал он усталым голосом. - Я Диакон.

     - Я  вас  всегда  ненавидел,  -  отрезал  Мередит. - Вы были источником

великих зол. Шэнноу кивнул:

     - Не   стану   отрицать,   сынок.  Бойня  в  землях  исчадий  не  имеет

оправдания.

     - В таком случае почему вы ее допустили?

     - Потому  что  он  убийца  и  варвар,  -  сказала  Бет  глухим от гнева

голосом.  -  Некоторые  родятся такими, доктор. Он захватил власть обманом и

сохранял  ее страхом. Все противившиеся ему убивались. Ни о чем другом он не

думал.

     - Так оно и было? - Мередит пристально посмотрел на Шэнноу.

     Шэнноу  не  ответил.  Он  вышел  из комнаты и направился в каморку, где

лежал Джозия Брум.

     Так оно и было?

     Брум зашевелился и открыл глаза.

     - А, Джейк! - сказал он сонно. Шэнноу сел на край кровати.

     - Как ты себя чувствуешь?

     - Получше.

     - Вот и хорошо. А теперь поспи еще.

     Брум закрыл глаза.

     Шэнноу  продолжал  сидеть  рядом  с  ним,  вспоминая,  как  два  войска

двинулись   на   земли  исчадий,  вспоминая,  в  какую  ярость  его  привело

предательство  исчадий,  какой  страх он испытывал перед грядущим появлением

Кровь-Камня.   Многие  из  его  воинов  лишились  семьи,  друзей,  перебитых

исчадиями,  и  в  их  душах  бушевала  ненависть.  "Как и в моей", - скорбно

подумал он.

     Пэдлок  Уилер  и другие военачальники пришли к нему в то роковое утро у

стен Вавилона, когда вожди исчадий молили принять их капитуляцию.

     "Какие будут приказания, Диакон?"

     В  ту  минуту  он  мог  бы  сказать  многое  о  природе  зла и мудрости

прощения.  Но  глядя  на  них, он был способен думать только о надвигающемся

ужасе  и  о  том,  как в его, прежнем мире Кровь-Камень использовал исчадий,

чтобы  обречь этот мир на разрушение и смерть.