|
Арвер когда-то, совсем молодым, был жокеем и приезжал в Англию, в Ньюмаркет, на скачки. Так они довольно приятно беседовали минут пятнадцать. Внезапно Арвер сказал: - Вот вы говорили о вашей дочери, мсье Хоуард. Для нее ведь немалая обуза - принять столько чужих детей. Вы уверены, что их хорошо примут в ее доме? - Их примут очень хорошо, - ответил старик. - Да откуда вы знаете? Может быть, вашей дочери они будут совсем некстати. Хоуард покачал головой. - Не думаю. Но если ей покажется трудно оставить их у себя в доме, ради меня она так или иначе их устроит. Найдет какую-нибудь добрую женщину, которая их приютит, потому что я хочу, чтобы в Америке для них нашелся настоящий дом... вдали от всего этого, - он махнул рукой. - А за деньгами дело не станет. Француз помолчал, уставясь в свой стакан. - Эта гнусная война плохое время для детей, - сказал он наконец. - А теперь Франция разбита, и станет еще хуже. Вы, англичане, теперь уморите нас голодом, как мы морили Германию в девятьсот восемнадцатом. Хоуард молчал. - И я не стану винить за это Англию, - продолжал Арвер. - Но детям здесь будет плохо. - Боюсь, что так, - сказал Хоуард. - Потому-то я и хочу увезти этих детей. Каждый должен делать, что может. Арвер пожал плечами. - Слава богу, у нас в доме нет детей. Хотя... один есть. - Он помолчал. - Это, знаете ли, тяжелый случай. Хоуард посмотрел вопросительно. Хозяин налил ему еще перно. - Один приятель из Парижа спросил, не возьму ли я на работу поляка, - сказал он. - Дело было в декабре, как раз на рождество. Был такой польский еврей, умел ходить за лошадьми, он бежал в Румынию, а оттуда морем в Марсель. Ну, сами понимаете, мобилизация отняла у меня пятерых работников из восьми, и очень трудно было управляться. Хоуард кивнул. - Вы его взяли? - Разумеется. Его звали Симон Эстрейкер, и пришел он ко мне со своим сыном, мальчишке десять лет. У Симона была и жена, но не стану расстраивать вас этой историей. Понимаете, она попала в руки немцам. Старик кивнул. - Так вот, этот Эстрейкер работал тут до прошлой недели, и хорошо работал. Он был тихий, не доставлял никаких хлопот, и сын тоже работал в конюшне. А на прошлой неделе немцы пришли сюда и забрали отца. - Забрали? - Забрали в Германию, на принудительные работы. Видите ли, мсье, он был поляк, да еще еврей. Тут ничем нельзя было помочь. Видно, какая-то подлая свинья в городе донесла, вот они и пришли прямо сюда и спросили про него. Надели на него наручники, затолкали в фургон, там было еще несколько человек, и увезли. - И его сына тоже взяли? - Про сына не спросили, а он как раз был на выгоне, и я про него не сказал. Незачем помогать немцам в их делах. Но парнишку это сильно ушибло. Еще бы, подумал Хоуард и спросил: - Мальчик все еще у вас? - Куда ж ему деваться? И он толково помогает на конюшне. |
