|
Мадемуазель тоже на это полюбуется, и детки тоже. В канцелярии стало очень тихо. - Сейчас вас уведут, - сказал гестаповец. - Я пришлю за вами, когда мои люди приготовятся начать. - Он подался вперед. - Вот слушайте, что мы хотим знать, и будете знать, о чем надо говорить, даже когда станете слепы и глухи. Мы знаем, что вы шпион, шатались по стране переодетый, а эта женщина и дети служили для вас ширмой. Мы знаем, что вы действовали заодно с Чарентоном, об этом можете и не говорить. Мы знаем, что один из вас, либо вы, либо Чарентон, сообщил в Англию, что фюрер посетит корабли в Бресте, это вы тогда вызвали налет авиации. - Он перевел дух. - Но вот чего мы не знаем и что вы сегодня нам скажете: каким образом сведения попадали в Англию, к этому майору Кокрейну, - он ехидно скривил губу, - который, если верить вашей басне, умер в двадцать четвертом году. Вот о чем вы расскажете, мистер англичанин. И как только это будет сказано, боль прекратится. Помните об этом. Он махнул фельдфебелю. - Уведите. Их вытолкали из комнаты. Хоуард двигался как в тумане; невозможно поверить, что с ним случилось такое. О подобных историях он читал, но как-то не очень верил. Предполагалось, что так поступают с евреями в концентрационных лагерях. Нет, не может быть... неправда. Фоке отделили от них и куда-то увели. Хоуарда и Николь втолкнули в камеру под лестницей, с зарешеченными окнами; дверь захлопнулась. - Мы здесь будем обедать, мадемуазель? - спросил Пьер. - Да, наверно, Пьер, - глухо проговорила Николь. - А что у нас будет на обед? - спросил Ронни. Николь обняла его за плечи. - Не знаю, - машинально сказала она. - Увидим, когда принесут. Теперь пойди поиграй с Розой. Мне надо поговорить с мсье Хоуардом. И обернулась к старику: - Все очень плохо. Мы впутались в какую-то чудовищную историю. Он кивнул. - Как видно, все дело в том воздушном налете на Брест. Вот когда вам поранило руку. - В магазинах тогда говорили, что в Брест приехал Адольф Гитлер, - сказала Николь. - Но мы не приняли это всерьез. Столько ходит слухов, столько пустой болтовни. Замолчали. Хоуард стоял и смотрел в окно на тесный, заросший сорняками дворик. Теперь все понятно. Обстановка сложилась такая, что местным гестаповцам придется усердствовать вовсю. Им просто необходимо предъявить шпионов - виновников налета, или хотя бы изувеченные тела людей, которых они объявят шпионами. Наконец он заговорил: - Я не могу сказать им то, чего не знаю, и, пожалуй, для меня это плохо кончится. Если меня убьют, сделаете вы для детей все, что можете, Николь? - Да, я все сделаю. Но вас не убьют, нет, вас не тронут. Должен же быть какой-то выход... Она горько покачала головой. Но Хоуард думал о другом. - Я постараюсь добиться, чтобы они дали мне составить новое завещание, - продолжал он. - Тогда после войны вы сумеете получить в Англии деньги, и вам будет на что содержать детей и дать им образование - тем, у кого нет родных. |
