|
В тот вечер он поужинал с ними и рано лег спать. Усталость была приятная, и он отлично выспался; проснулся, по обыкновению, рано, полежал в постели, перебирая мысленно, о чем еще надо позаботиться. Наконец он поднялся; чувствовал он себя на редкость хорошо. Причина была проста - впервые за много месяцев для него нашлось дело, - но об этом он не догадывался. День прошел в хлопотах. У детей было совсем мало вещей на дорогу, только одежда в небольшом портпледе. С помощью матери старик изучил все сложности их одевания, и как укладывать их спать, и чем кормить. В какую-то минуту миссис Кэвено остановилась и посмотрела на него. - По совести, - сказала она, - вы бы предпочли, чтобы я проводила вас до Парижа, правда? - Совсем нет, - ответил Хоуард. - Уверяю вас, детям будет вполне хорошо со мной. Короткое молчание. - Не сомневаюсь, - медленно сказала она. - Не сомневаюсь, конечно же, с вами им будет хорошо. Больше она о Париже не заговаривала. Кэвено уехал в Женеву, но к ужину вернулся. Отвел Хоуарда в сторону и вручил ему деньги на дорогу. - Не могу выразить, как мы вам благодарны, - пробормотал он. - Совсем другое дело, когда знаешь, что малыши будут в Англии. - Не тревожьтесь о них, - сказал старик. - Вы их отдаете в надежные руки. Мне ведь приходилось заботиться о собственных детях. Он не ужинал с ними в тот вечер, рассудил, что лучше оставить их одних с детьми. На дорогу все уже приготовлено: чемоданы уложены, удочки упрятаны в длинный дорожный футляр. Делать больше нечего. Он пошел к себе. Ярко светила луна, и он постоял у окна, смотрел за поля и леса, вдаль, на горы. Было так безмятежно, так тихо. Он с досадой отошел от окна. Несправедливо, что здесь, на Юре, так спокойно. За двести или триста миль севернее французы отчаянно сражаются на Сомме... Спокойствие Сидотона вдруг показалось ему неприятным, зловещим. Хлопоты и новая ответственность за детей заставили его на все посмотреть по-другому: скорей бы вернуться в Англию, быть в гуще событий. Хорошо, что он уезжает. Мир и покой Сидотона помогли ему пережить тяжкую пору, но настало время уехать. Следующее утро прошло в хлопотах. Он встал рано, но дети и родители Кэвено поднялись еще раньше. Завтракали в столовой все вместе; напоследок Хоуард учился размачивать для детей сухарики в кофе. Потом к дверям подкатил старый "крайслер", готовый отвезти их в Сен-Клод. Прощанье вышло короткое и неловкое. Хоуард уже раньше сказал Кэвено-родителям все, что надо было сказать, а детям не терпелось забраться в машину. Они не понимали, что расстаются с матерью, быть может, на годы; впереди столько удовольствий: ехать в автомобиле до Сен-Клода, провести целый день и всю ночь в самом настоящем поезде с паровозом, - только это их и занимало. |
