|
Но одно весьма интересное обстоятельство, которое время от времени случается в самых лучших семействах, помогло им сделать окончательное открытие. Прошло девять месяцов, и жители улицы Гордон, смотревшие на это дело с недавняго времени совсем с другой точки, начали с таинственным видом поговаривать между собою и выражать свое сожаление насчет здоровья мистрисс Робинсон, то есть самой младшей из сестриц. Около девяти и десяти часов каждаго утра y дверей сестриц Вилльс безпрестанно показывались слуги с посланиями следующаго рода: "мистрисс такая-то свидетельствует свое почтение и желает знать, как чувствует себя мистрисс Робинсон!" Эти вопросы обыкновенно сопровождались таким ответом: "поклонитесь вашей госпоже и скажите, что мистрисс Робинсов чувствует себя не хуже вчерашняго." Фортепьяно в доме ceстриц Вилльс давно уже замолкло, вязальныя иголки отложены в сторону, рисовка остается в страшном небрежении; вместо всего этого любимым занятием всего семейства сделалось шитье белья таких крошечных размеров, какие только можно представить себе. Прежний порядок в гостиной совершенно нарушился, и еслиб вы вздумали зайти туда утром, вы непременно увидели бы на столе, под небрежно накинутым листом старой газеты, два или три миниатюрные чепчика, едва не больше тех, которые делаются для кукол средняго роста; увидели бы, может быть белую рубашечку, не слишком широкую, но зато непропорционально длинную, с крошечной манишкой вверху и широким кружевом внизу; a однажды мы видели на том же столе длинный и широкий бант, с синими каймами, употребление котораго мы ни за что на свете не могли отгадать. Спустя немного, мы узнали, что к мистеру Даусону, медику-хирургу и аптекарю, который живет на ближайшем углу, и y котораго в одном окне красуется несколько разноцветных фиялов, стали стучаться по ночам чаще обыкновеннаго; a однажды ночью мы не на шутку испугались, услышав, в два часа ночи, что y дверей мистера Робинсона остановилась наемная коляска, из которой вышла толстая пожилая женщина, в салопе и ночном чепце, с узелком в одной руке и калошами в другой; по всему видно было, что ея подняли с постели во какому нибудь чрезвычайно экстренному случаю.
Проснувшись на другое утро, мы увидели, что бронзовая скобка на дверях мистера Робинсона была обтянута старой замшевой перчаткой, и мы, в невинности своей (мы тогда еще находились в счастливом одиночестве) решительно не могли понять, что бы все это значило, и оставались в этом неведении до тех пор, пока не услышали, как старшая мисс Вилльс, in propriа persona, приказывала сказать внимательной соседке: "засвидетельствуйте вашей госпоже почтение и скажите, что мистрисс Робинсов и ея новорожденная дочь находятся в вожделенном здоровье." Только тогда любопытство наше, а также и наших соседей, было вполне удовлетворено, и мы начали удивляться, почему прежде не могли предвидеть всего этого.
IV. ИЗБРАНиЕ ПРИХОДСКАГО СТАРОСТЫ.
В нашем приходе совершилось весьма важное событие. Сильное приходское волнение увенчалось блистательным торжеством, которое надолго останется в памяти нашего прихода. У нас состоялось избрание, -- избрание приходскаго старосты. Защитники системы прежняго старосты потерпели сильное поражение, поборники же правил новаго старосты одержали блестящую победу. Наш приход, представляющий из себя, подобно всем другим приходам, маленький мир, с давних времен разделялся на две партии, раздор которых хотя и усыплялся на время, но при первой возможности вспыхивал с удвоенной силой. Сторожевыя деньги, деньги на освещение, на мостовую, на сточныя трубы, церковныя деньги, вспомогательныя деньги, -- словом сказать, все роды денег один за другим служили прелметом страшной борьбы, жестокость и упорство которой для человека, не посвященнаго в эти тайны, покажутся невероятными. Предводитель оффицияльной партии, твердый защитник церковных старост и верный покровитель попечителей, это -- старый джентльмен, который живет на нашей улице. |
