Я мог бы объяснить вновь прибывшему суть просьбы Шумова, но не был уверен, что Шумов одобрит мою откровенность. Тем не менее форма сделала свое дело, и у Карабаса, видимо, исчезли последние сомнения насчет сотрудника отдела общественного питания при ГУВД. Шумовского приятеля обслужили еще быстрее, чем нас, и в довершение всего официантка поставила на столик вазочку с тремя красными гвоздичками. На моей памяти такое последний раз случилось, когда в «Антилопу» неизвестно каким ветром занесло Ирину Салтыкову.

Подполковник тем временем тряс шумовскую ладонь, а потом вдруг, не сдержавшись, обнял сыщика за плечи и стиснул их, шепча Шумову на ухо какие‑то слова. Карабас внимательно следил за этой сценой, и по выражению его лица я понял, что сейчас нам пришлют бутылку неразбавленного вина. На моей памяти такую честь оказывали лишь одному Гиви Хромому, потому что в мозгу Карабаса твердо засела истина: грузины знают толк в вине.

– Это Гарик, – представил Шумов подполковника. – А это Саша... Саша здесь как бы начальник службы безопасности. Поэтому нас тут так душевно принимают.

При этих словах Шумова на столе появилась бутылка французского красного вина.

– Действительно душевно, – согласился подполковник по имени Гарик и снова уставился на Шумова. – Так ты все‑таки вылез на белый свет? А я уж думал, ты там до старости просидишь...

– И просидел бы, – сказал Шумов, пристально разглядывая наклейку на бутылке. – Там хорошо: свежий воздух, полный пансион, работка непыльная... Вот этот товарищ испортил мне всю малину, – Шумов кивнул в мою сторону. – Втравил меня в какую‑то жуткую историю, да не только меня, а еще и Орлову. Слышал небось, как ее лимузин подорвали?

– Слышал, – Гарик откинулся на спинку стула и внимательно оглядел интерьер бара. – А это что, та самая «Золотая Антилопа»?

– Какая – та самая? – не понял Шумов. – О чем это ты?

– В которой вчера ночью подполковника милиции убили, – пояснил Гарик. – Причем не просто убили, а с фантазией, с выпендрежем – отравленным шипом в плечо. Я такое только в кино видел, честное слово...

Шумов поставил бутылку и посмотрел на меня тем нехорошим взглядом, который обычно предшествовал крикам о «подробном пересказе» и попыткам удушения.

– Действительно, – заторопился я, пока Шумов не принялся меня душить. – Прошлой ночью здесь умер подполковник Лисицын. Но это не имеет никакого отношения к нашему делу, никакого отношения к Мухину и алмазам...

– Ого! – присвистнул Гарик. – А у вас, значит, дела с алмазами. Ты, Костя, в своем репертуаре – только выбрался из своего санатория, а уже увяз по самые помидоры.

– Нигде я не увяз. И не увязну, если ты мне поможешь. Гарик работает в отделе по борьбе с организованной преступностью, – пояснил мне Шумов. – Потому что он лентяй. С организованной преступностью бороться куда проще, чем с неорганизованной. Организованная сама организуется, сама составляет на себя списки, сама ведет учет преступлениям, потом сама организованно собирается в каком‑нибудь кабаке, и нужно только подогнать «воронок», чтобы все поместились. То ли дело неорганизованные подонки – это же за каждым нужно индивидуально бегать!

– Мне это в лом, – признался Гарик. – Я уже старый и медленно бегаю. И вообще, подполковникам бегать не положено, подполковникам положено проводить совещания и отращивать животы. Хочешь, Костик, я проведу с тобой совещание? У меня это получается все лучше и лучше.

– Нет, лучше проконсультируй меня по другому вопросу, – предложил Шумов.