– Если тебе звонили из офиса, то это было еще до конца рабочего дня, – рассудил Шумов. – Самое позднее – семь часов. Сейчас... – он посмотрел на часы. – Одиннадцать. Четыре часа разницы. Это называется – финиш.

– Какой еще финиш? – не понял я. – При чем здесь четыре часа?

– Хотя, – Шумов разговаривал сам с собой, очевидно, не наблюдая рядом собеседников. – Пока они передадут информацию, пока все это дойдет до верха... И они не будут пороть горячку, они постараются сделать все как можно аккуратнее. А на это нужно время...

– Мне можно идти домой? – спросил я.

– Ты мне еще пригодишься, – был ответ.

– Вот спасибо!

– Из‑за тебя мы опоздали, – прокурорским тоном объявил мне Шумов. – Мы могли быть здесь первыми. И мы должны были оказаться здесь первыми. Если бы не твоя дурацкая память!

– А что нам здесь делать? – недоуменно пожал я плечами. – Хоть первыми, хоть сто первыми...

– Во‑первых, не орать, – Шумов заткнул мне рот ладонью. – Во‑вторых, быть незаметными...

Быть незаметными по шумовской методике означало согнуться в три погибели и продираться по кустам параллельно дому. А дом был длинный, поэтому пробираться пришлось долго, и я старался не думать о таких прозаических вещах, как собачье дерьмо. Судя по всему, оно служило ориентиром Шумову в его секретном путешествии по улице Чайковского.

– Номер квартиры? – прошипел Шумов. – Какой там номер квартиры?

– Я не знаю, – ответил я, подозревая, что сейчас меня снова объявят идиотом. – Эта женщина мне не сказала...

– Если она не сказала номер квартиры, то они тоже не знают номер. Значит, им пришлось проверять все пятикомнатные квартиры в доме, – шипел свои непонятные расклады Шумов. – Вот на этом они еще потеряли время... То есть не все так плохо... Но все и не так хорошо, как могло быть. Если бы не всякие...

Я привычно согласился со всеми обвинениями в свой адрес. Вот еще кто бы объяснил мне, кто такие «они» и какого черта мы играем в партизан в этих дебрях, вместо того чтобы культурно подойти к подъезду. Правда, я не знал, к какому именно подъезду нам нужно подойти.

– Вот они, – как‑то особенно злобно прошипел Шумов. – Видишь? Вон там?

– А что там?

– Не слишком ли много машин у одного подъезда в двенадцатом часу ночи?

– Может, свадьба у кого? – предположил я.

– Дурак ты, Саша, – в сердцах заметил Шумов и пополз дальше.

Машин и вправду было многовато. И людей тоже. Причем ничего особенного они не делали, просто стояли возле подъезда, облепив его со всех сторон. Стояли и даже не переговаривались друг с другом.

– Странно все это, – прошептал я.

– Твой головной мозг наконец‑то включился! – съязвил Шумов. – А я уже было потерял надежду... А странного тут ничего нет. Так и бывает, когда слишком упорно тормозишь.

– Что бывает?

– Сейчас увидишь, – пообещал Шумов. Я ему поверил, но «сейчас» растянулось минут на пятнадцать. Потом люди у подъезда пришли в движение, образовав что‑то вроде коридора от подъезда к машинам. Такое обычно делают, когда какая‑нибудь поп‑звезда типа Майкла Джексона перемещается по нашей грешной земле в опасной близости от простых смертных. Я стал ждать появления звезды.

И она явилась. Только была она какая‑то уж очень маленькая, щуплая и неказистая. Сопровождавшие звезду мужики были выше ее на голову.