У меня по этому поводу были свои возражения:

– Э! Э! Э!

Вот так я их смог сформулировать. А потом грохнул выстрел. Тыква и Хруст пристально смотрели на меня, видимо, удивляясь про себя, как же это я все еще живой до сих пор. Хруст только собрался сделать усатому замечание за плохую стрельбу, как усатый рухнул, словно подпиленное дерево.

– Хоп‑хей‑ла‑ла‑лей, – сказал Константин Сергеевич Шумов. – Общий счет один – один. Но... – его рука с пистолетом метнулась в сторону Хруста. – Ситуация меняется в корне.

– Да что же это такое?! – заголосил Хруст. – Да кто‑нибудь тут смотрит за входом?! Откуда здесь ЭТОТ?!

– Это уже не важно, – заметил Шумов, плотнее прижимая ствол к голове Хруста. – Это для истории. Главное, ребята, правильно оценить ситуацию. А ситуация такая – Барыня приказала всем долго жить. Это значит, что все вы можете считать себя безработными. Во всяком случае, вы теперь не обязаны лезть под пули, которых у меня... – Шумов показал «беретту» в левой руке. – Которых у меня не так мало, как поначалу могло показаться.

– Не слушайте его! – завопил Хруст. – Вас же тут куча народу! Вы его завалите без проблем!

– В первую очередь я завалю тебя, – пообещал Шумов. – Если кто‑нибудь из этой компании шевельнется. Для женщин делается исключение. Можете шевельнуться, дама в голубом.

«Дама в голубом», которая сорвалась с места при первых выстрелах – я думаю, что это было обычное женское любопытство, а не интуиция, – широко раскрытыми глазами уставилась на меня.

– Привет, Тамара, – сказал я радостно. – Давно не виделись.

– Саша... – посмотрела она на меня с жалостью. – Что... Что они с тобой сделали?

Она кинулась ко мне и попыталась голыми руками разорвать наручники. Почему‑то у нее ничего не вышло, но сам порыв я оценил. Тыква смотрел на всю эту мелодраму, брезгливо сложив губы и сморщившись, как гнилое яблоко.

– Тома! – сказал он, пытаясь прозвучать значительно. – Кажется, ты собиралась ехать ко мне... И, кажется, ты говорила, что...

– Я прикидывалась! – быстро ответила Тамара и встала позади моего стула. – Я прикидывалась, потому что боялась тебя. И еще – я терпеть не могу охоту! С самого утра собиралась тебе об этом сказать! – Она положила руки мне на плечи, и впервые за последние дни я ощутил нечто вроде надежды, что все кончится для нас хорошо.

– Ну ты и дура! – бросил в сердцах Тыква и затолкал кулаки в карманы своего камуфляжного комбинезона.

– А ты невоспитанный козел, – вернула комплимент Тамара. – А еще прикидывался...

– Ну‑ка заткнитесь все, – вмешался в разговор один из людей Хруста. Они посовещались о чем‑то и, хотя оружия пока не убирали, на драку явно не напрашивались. Тем более что со стороны входа на складе появились какие‑то вооруженные люди в униформе. И униформа эта была мне незнакома.

– Допустим, мы уйдем, – сказал представитель коллектива хрустовских громил, нервно теребя пояс плаща. – Что будет с ним?

Он, то есть Хруст, заверещал, чтобы никто никуда не уходил, но, поскольку Хруст тоже заметил проникновение в подвал чужих вооруженных людей, голос и уверенность его постепенно слабели. В конце концов Хруст просто заткнулся.

– С ним побеседуют, – пояснил Шумов. – Есть некоторые вопросы, на которые желательно получить ответы.