Лимонад стиснул зубы и побледнел еще больше, хотя казалось, что это уже невозможно. Я терпеливо ждал, пока он соберется с мыслями, – сотрясение мозга все‑таки у парня.

Наконец Лимонад перестал скрежетать зубами, свирепо глянул на меня и проговорил:

– Это я про себя говорю. Это ко мне приходили. И башкой об стену – тоже меня.

– Ни хрена себе! – возмутился я. – В четыре утра? Да они что, оборзели? Почему такие дела нельзя днем решить? Психи какие‑то...

– Психи? – Лимонад как‑то странно дернулся. Если бы мы не были старыми друзьями, я бы мог подумать, что Лимонад хочет съездить мне гипсом по роже. – Я тебе сейчас расскажу, кто такие психи!

– Слушаю, – сказал я, усаживаясь на край постели. В руках у меня был пакет с пивом – на случай, если Лимонад все‑таки очухается и вновь почувствует тягу к любимому напитку.

– Психи, – с трудом удерживаясь от искушения впасть в истерику, вещал Лимонад. – Это такие психи, которые в четыре часа ночи барабанят тебе в дверь! А когда ты им открываешь, то начинают тебя мутузить по полной программе, требуя отдать им тело какого‑то Ухина!

– Мухина, – поправил я, и только тут до меня дошло. – То есть тебя обработали не ребята Гиви Хромого?

– Нет! – простонал Лимонад, еще более бледнея от моей беспросветной тупости. – С какой стати ребятам Гиви Хромого меня обрабатывать? Ты же ведь обо всем с ними договорился? Ведь договорился?

– Вообще‑то да, – сказал я, внимательно рассматривая в окне кусок крыши соседнего больничного корпуса и нахохлившихся от холода голубей.

– Ну ты и козел после этого, – заявил Лимонад, так же внимательно вглядевшись в мою физиономию. Да, мне говорили, что я не умею притворяться. Такой уж я простой и искренний парень. Лимонад этого не оценил. Впрочем, у него же было сотрясение мозга.

– Я не обиделся, – сказал я в ответ на «козла». – Давай все же вернемся к нашим психам.

Лимонад вздрогнул:

– Нет, спасибо, возвращаться к ним я не собираюсь. Мне хватило и одного раза...

– Тело Мухина, – напомнил я.

– Ухина, Мухина, какая разница? Короче говоря, требовали это тело. А я, во‑первых, спросонья. Во‑вторых, я вообще не в курсе насчет этого тела! – Лимонад нервно дернул забинтованной головой. – А эти уроды не верят и продолжают меня метелить! Вдруг меня как током дернуло – слышу, как они орут на меня: «Кончай придуриваться, шулер гребаный!» Я спрашиваю: «Ребята, я не шулер, вы меня с кем‑то путаете!» Они мне говорят: «Мы тебя ни с кем не перепутаем, жидовская морда!» Тут мне стало совсем ясно, что с кем‑то путают, – со вздохом произнес Лимонад. – Но к этому времени башку мне уже разбили. Короче говоря, выяснилось, что они искали какого‑то Альтшуллера Романа Абрамовича. И в моем лице, – Лимонад жалобно шмыгнул носом, – они колошматили эту самую жидовскую морду... Которая на самом деле, – Лимонад свирепо глянул на меня, – оказалась придурком по фамилии Хохлов! И по имени Александр! Который неизвестно зачем назвался этой дурацкой фамилией и неизвестно зачем указал мой адрес!!! Если уж называешь мой адрес, так и сотрясение мозга сам приходи получать!

– Сотрясение сотрясением, а ты все же допетрил, что это ко мне, – язвительно заметил я.

– Еще бы тут не допетрить, когда тебе то ствол в морду тычут, то жену трахнуть обещают... Я сразу про тебя подумал! – Лимонад погрозил мне гипсом.