Он некоторое время сидел молча, а я не осмеливался влезать со своими замечаниями и вопросами, я просто терпел ту боль, которой было во мне навалом.

– Вот почему, – вдруг сказал Шумов, и я не сразу понял, о чем он, – она и разрешила мне пожить на этой даче. Я тут уже больше года сижу. Нормально так сижу.

– Гиви сказал, у тебя был запой, – брякнул я.

– Врет, бандитская рожа, – немедленно отреагировал Шумов. – Откуда ему знать? Что он, навещал меня?! Что он, водку мне привозил ящиками? Хотя мог бы... – Шумов снова тяжко вздохнул, осуждая прижимистого Гиви. – У меня кончился запой. Честное слово. Водка кончилась, а в магазин за новым ящиком лень было ехать. Пришлось выйти из запоя.

– А это? – показал я на бутылку, которую мы только что использовали внутренне и наружно. – Если она кончилась, то откуда это?

– Это боевой трофей, – сказал Шумов и ухмыльнулся. – Это было конфисковано у группы товарищей. Позавчера. Кстати, у них я конфисковал еще одну штуку. Мне показалось, она тебя заинтересовала. Могу подарить.

– Что? – оторвал я затылок от спинки кресла. – Какая штука?

Шумов не поленился подняться с кресла, подойти к тумбочке, взять эту штуку и сунуть ее мне чуть ли не под нос.

– Тьфу! – Я забыл о боли и яростно замахал руками, отбиваясь от угрожающе вытянувшегося в мою сторону резинового члена. – Убери, убери эту гадость...

– Ты какой‑то неблагодарный, – пожал плечами Шумов. – Эта гадость сегодня спасла тебя. Кстати, кто это были такие?

Прошло минут двадцать после побоища, прежде чем он поинтересовался, кто такие, собственно, были люди, по которым он палил из карабина. Нормально. Но раз уж он спросил, то мне нужно было еще раз попробовать заинтересовать Шумова своими проблемами. Дачу вроде этой я предложить не мог, и приходилось ловить, что называется, на голый крючок.

– Одного я видел в гостинице «Интурист», – сказал я, внимательно следя за выражением лица Шумова. – Он искал того же человека, что и я. Человека зовут Леха Мухин, который обул Тыкву на мешок денег. А мне приходится отдуваться.

– Если вы ищете одного и того же человека, – заметил Шумов, меланхолично разглядывая резиновый член, – то вам нечего было мочить друг друга возле моего забора. Вам нужно было провести конференцию по обмену знаниями насчет этого самого Мухина. А вы морды бить. Странно вы себя ведете, ребята, – покачал головой Шумов и, поразмыслив, добавил слово, которое я не совсем понял: – Контрпродуктивно себе ведете.

Я поморщился – весь этот гнилой базар мгновенно напомнил мне дорогого дядюшку, который тоже любил блеснуть каким‑нибудь заковыристым словцом, непонятным для простого народа. Под простым народом я подразумеваю себя.

– Они первые начали, – сказал я в свое оправдание, и теперь поморщился Шумов. – Я не успел предложить насчет конференции.

– Ну так беги, догоняй их и предлагай, – посоветовал Шумов. – Я серьезно. Я там, кажется, одного подстрелил, но это мелочи. У вас же есть общие интересы, а это главное. Обмениваетесь информацией, находите вашего Мухина, и все дела.

– Я не его ищу, – поправил я. – Я деньги его ищу. Самого Мухина я уже нашел. Мертвого.

– У тебя семь пятниц на неделе! – не выдержал Шумов. – То Мухина ему нужно, то Мухина ему не нужно! Все, хватит с меня! Мне через час мебель новую привезут, и не дай бог кто увидит, что у меня рассиживает какой‑то левый мужик, – Шумов внимательно посмотрел на меня.