– Еще бы тут не допетрить, когда тебе то ствол в морду тычут, то жену трахнуть обещают... Я сразу про тебя подумал! – Лимонад погрозил мне гипсом. – Я и про тачку твою вспомнил, и про мобильник... И как ты сказал, что прежнему хозяину это уже не нужно. То есть он уже труп. И эти тоже какое‑то тело ищут. Ну, так я им и сказал, что, должно быть, господин Альтшуллер на самом деле – господин Хохлов.

– Класс, – сказал я. – Заложил, значит, друга.

– Большой вопрос! Это еще кто кого заложил!

– Сколько их было?

– Всего трое. Но мутузили меня в основном двое, а третий попозже подошел, когда я уже доказывал, что я не Альтшуллер. Третий сказал: «Ну‑ка подымите его». Меня подняли, он посмотрел и сказал: «Не, это не он».

– У третьего была такая рожа... треугольная, да?

– Мне, – презрительно выдавил Лимонад, – только и делов было, что их рожи разглядывать – у кого треугольная, у кого квадратная. Они все были в плащах. Такие длинные темные плащи. Ну вот как у шпионов в кино. А ты сам их разве не встретил? Они же к тебе поехали, как я понял. Сломали мне руку на память и поехали к тебе за телом того самого Мухина.

– Я их видел... – признался я. Только сейчас задался вопросом: как банда Треугольного подкараулила меня у шумовской дачи? Только сейчас, когда и ответ сам собой нарисовался – в четыре утра они были у Лимонада, выбили у него мой адрес и поехали по мою душу. Но ко мне вот так внаглую не сунулись. Они подождали, пока я выйду из подъезда... и стали за мной следить. Они хотели узнать, куда я приеду, а приехал я к Шумову. Тогда они дождались, пока я снова появлюсь на улице...

Спрашивается: зачем им все это нужно? Если они очень хотели спросить меня о теле Мухина, то чего они ждали? Я понимаю, почему они не вломились ко мне в квартиру, – в Лимонадовом доме подъездная дверь настежь, а у нас только что поставили немецкую стальную махину, которая и после набора кода с трудом открывается. Да и сама дверь не в глухой переулок смотрит, как у Лимонада, а на проспект. В пять утра уже светло, трое мужиков в темных плащах бросаются в глаза. Это все понятно. Но почему они дали мне доехать до вокзала, сесть в электричку... Стоп, они ведь были на машине. А я на электричке. Как они меня проследили до шумовской дачи? Не летела же их машина вслед за электричкой! Не летела. А значит, кто‑то из этих троих стоял за моей спиной, когда я покупал билет. А это значит, что им было важно не только взять меня, но и узнать, куда и к кому я еду. То есть узнать мои связи. Черт, кажется, они приняли меня за серьезного человека. Называется чужой фамилией, дает чужой адрес...

– Я влип, – обреченно сказал я.

– Ты влип? – возмутился Лимонад. – Это я влип! Это я в больнице еще месяц проваляюсь по твоей милости! А кто жену и детей кормить будет?!

– Мне уже звонили по этому поводу, – сказал я. – Люба звонила. Мне было очень стыдно. Я подкину ей денег, не переживай...

– Вот‑вот, – пробурчал Лимонад. – А то я в суд на тебя подам. Потребую возместить моральный и материальный ущерб.

– А почему на меня в суд? А не на тех, кто руку ломал?

– Где они – черт знает, а ты – вот, рядышком. На тебя удобнее в суд подавать.

Лимонадов сосед по палате при этих словах гадко захихикал, а его загипсованная нога на подвеске затряслась. Я выразительно посмотрел на весельчака, тот закашлялся и затих.

– Кстати, – заинтересовался Лимонад. – Эти три хмыря в плащах – они тебя нашли?

– Нашли, – сказал я.

– Странно... Они и меня нашли, но у меня – перелом и сотрясение мозга.