Я думал, что он теперь успокоится и будет лежать, но я в нем ошибся. Он тут же вскочил и, чуть растопырив ноги, вылетел из палаты в коридор. Я бросился было за ним, но поскользнулся в луже пива, стекшего на пол с Лимонадовой постели, и грохнулся наземь.

Вот тут‑то и вошла она, женщина, – танк в белом халате. И стала говорить всякие разные слова.

В том числе:

– Я вас, бля, в милицию сдам!!!

Нашла чем пугать. Милицию я переживу. Только вот пиво жалко. С пивом нехорошо получилось.

2

Ну а дальше покатили форменные чудеса. То есть чудеса в форме. Милиция приехала как‑то уж слишком быстро и решительно отказывалась верить в то, что я им рассказывал. То есть они не верили в больного, который скинул со сломанной ноги гипс, двинул этой ногой меня по яйцам, разбил костылем окно и ускакал затем в светлую даль, не оставив следов.

То есть следов было навалом – лужи пива, осколки стекла, гипсовый кокон. Но только менты упорно отказывались верить в мою версию и считали, что имел месть пьяный дебош. Тем более что в палате стоял стойкий аромат пива, а мой помятый вид, который не просек Лимонад с его потрясенным мозгом, менты моментально приняли к сведению. А эта дура в белом халате вдруг позабыла, то ли в этой палате лежал один больной, то ли два. Короче говоря, я затосковал объяснять, что я не верблюд и не дебошир, но тут, на мое счастье, очухался Лимонад. И опять‑таки, на мое счастье, память его не пострадала.

– Ты только вышел, – дребезжащим голосом проговорил Лимонад, – как он схватился за мобильник и стал куда‑то названивать. Я сначала не понял, чего это он. А потом слышу, сосед мой говорит в телефон: «Он только что был здесь, сказал, что замочил наших ребят, которых мы за ним послали... Сейчас он выходит из больницы, если поспешите, то успеете его перехватить».

– Ух ты, – сказал плечистый милиционер в бронежилете. – Круто, круто...

– Я понял, – лепетал Лимонад, – что это он про тебя.... И я тогда хотел позвать на помощь, а он мне подушкой рот заткнул... А потом еще сверху уселся и стал душить. И больше я ничего не помню.

– Сейчас нормально себя чувствуете? – поинтересовался милиционер, вглядываясь в утомленное лицо Лимонада.

– Ничего, – стоически проговорил Лимонад. – Только вот левая нога что‑то отнялась...

– Нога? А, так это я на ней сижу, – радостно сообщил милиционер и поднялся с кровати. – Теперь лучше?

Лимонад молча кивнул и закрыл глаза. В палату вкатилась медсестра‑танк и стала хлопотать над беднягой, иногда одаривая меня подозрительным взглядом.

– Я не понял, – сказал милиционер, поправляя ремень автомата. – Больной сказал, что кто‑то там замочил всех ребят. Это про кого?

– Про кого? – посмотрел я на мента честными глазами. – Это про какого‑то бандита. Тот бандит, который тут лежал на постели и прикидывался больным, звонил другому бандиту и рассказывал... Рассказывал про третьего бандита. Обычные бандитские разборки, – махнул я рукой. – Кто их там разберет, кто кого замочил? Лично я просто зашел навестить друга, увидел, что его душат подушкой, и решил помочь. Больше я ничего не знаю.

– М‑да? – с сомнением посмотрел на меня милиционер. – А зачем этот бандит лежал в этой палате? Зачем прикидывался больным?

– Он за кем‑то следил, – предположил я.

– Интересная версия, – кивнул милиционер. – А за кем?

– Ну не за этим же, – пренебрежительно мотнул я головой в сторону Лимонада.