– Он и в самом деле ничего не знает про того пропавшего финансиста, – попытался я отмазать Карабаса. – Я его спрашивал.

– И ты уверен, что он тебе не наврал? – усмехнулся Лисицын. – Саня, Саня, разве можно доверять в таких вещах... Что, если бы твой шеф был причастен к исчезновению Америдиса, он бы перед тобой стал изливать душу? Нет, не стал бы. Да и черт с ним, с Америдисом! – решительно махнул рукой Лисицын. – Пусть другие им занимаются... Я‑то сегодня здесь не поэтому.

– Решили просто отдохнуть? – спростодушничал я.

– Просто отдыхал я последний раз в девяносто первом году, в июле месяце, – сказал со вздохом Лисицын. Взгляд его при этом упирался в расписанную стену бара: там высилась пальма, а чуть поодаль ехала на водных лыжах широко улыбающаяся красотка в бикини. – Я тут не на отдыхе, – повторил Лисицын и отвел глаза от ярких беззаботных цветов бикини. – У меня тут встреча. .

– Понятно, – сказал я, ожидая каких‑то пояснений от подполковника, но тот промолчал, исподлобья поглядывая на меня и мелкими глотками отпивая из бокала.

– Мешаю? – догадался я. – Ухожу, ухожу...

– Стой, – он резким движением ухватил меня за руку и заставил сесть. – Успеешь уйти. Встреча назначена на половину двенадцатого, так что двадцать минут у нас с тобой еще есть.

Я подумал, что сейчас Лисицын заведет свое обычное: «И не надоело тебе еще сидеть в этом дерьме, и не стыдно ли тебе, и что бы сказал по этому поводу твой отец, и не заняться бы тебе чем‑нибудь поприличнее...»

Но я ошибся.

– Я говорил тебе, что просматривал недавно последнее дело, которым занимался твой отец? – спросил Лисицын, поглядывая по сторонам.

– Да, – кивнул я. – Было такое.

– Знаешь, что это за дело?

– Нет, – сказал я. Еще мне хотелось добавить: «Лучше бы ты не в старых делах рылся, а поискал бы Мухина! А то неделю ему подавай! Нет у меня недели!!!» На самом деле у меня не было не только недели, у меня не было плана действий. А раз у меня не было плана действий, то я никуда не торопился, сидел и слушал лисицынские байки.

– Двойное убийство, – сказал Лисицын. – Убили супружескую пару. Убили в новогоднюю ночь. И ограбили.

– Угу, – кивнул я, подтверждая свой интерес. Хотя никакого особого интереса у меня не было. Все, что там случилось в одна тысяча девятьсот... Это такое старье. Это уже никому не нужно, это уже никому не интересно, кроме Лисицына, тоскующего по молодости.

– Убийц нашли, – неторопливо продолжал Лисицын. – Потому что улик было много, даже слишком много. Это были непрофессиональные убийцы... И в принципе следствие можно было быстренько свернуть и отправить дело в суд. Но твой отец так не думал, он вернул дело на доследование...

– Вы мне об этом рассказывали, – напомнил я.

– Я тогда был еще зеленый пацан, – Лисицын словно пропустил мои слова мимо ушей. – Я даже не был в курсе всех обстоятельств дела. Меня гоняли по мелочам, вот по одной такой мелочи я и попался твоему отцу на зуб... Была там одна антикварная штучка, которая пропала из дома убитых. А у убийц ее не нашли. Подсвечник бронзовый. Девятнадцатого века.

– Ценная вещь, – сказал я.

– Ценная тем, что, скорее всего, этим подсвечником проломили череп одной из жертв, – сказал Лисицын. – Следователь говорил, что череп могли проломить и каким‑то другим предметом, но твой отец потребовал дополнительной экспертизы.