– Он сказал, – подтвердил я. – Но что это значит?

– Это значит, что мы заключим договор. Ты нанимаешь меня, платишь мне какую‑то сумму и ставишь передо мной цель. Скажем, найти твоего пропавшего двадцать лет назад троюродного брата.

– Какого, к черту, троюродного брата?! Не было у меня никакого брата!

– Я привел пример, – сказал Шумов. – Если ты не въезжаешь, то тогда обратимся к реальности: тебе нужно найти девушку. Так?

Я согласился.

– Вот на эту тему мы и заключим договор, – пояснил Шумов. – Имея договор на руках, я начинаю действовать... – Он нетерпеливо потер руки. – Или нахожу мухинские деньги, или припираю к стенке Тыкву... Попутно разнося башку Треугольному.

– Хм, – заинтересовался я. – А что, есть такой закон, что если ищешь пропавшую девушку, то можно разносить головы и делать всякие незаконные штуки?

– Нет такого закона, – с сожалением признался Шумов. – Эти козлы‑депутаты какие только законы не принимают, а вот нужных законов... – он разочарованно развел руками.

– Я тогда не понимаю, в чем ценность договора, – сказал я. – Если он тебе не дает никаких дополнительных прав.

– Не то чтобы он совсем ничего не давал... Короче, мне нужна хоть какая‑то бумажка, которой я смогу объяснить свои действия, – вздохнул Шумов. – Иначе я вообще ничего не смогу объяснить...

Я погрузился в раздумья, подозревая, что меня сейчас надурят с этим договором. Однако другого выхода все равно не было видно, да и Шумов потерял терпение и рявкнул на всю пельменную:

– Ты мужик или кто?! Ты сколько тут думать еще будешь?! Ты же сказал, что твою девчонку собираются на фарш порубить!

– Ну это же просто слова, – пробормотал я. – Это просто чтобы припугнуть меня... Не будет же он на самом деле...

– В девяносто шестом году, – зловещим шепотом проговорил Шумов, приблизив свое лицо к моему, – Тыква украл жену коммерческого директора мясокомбината. Он просил за нее выкуп, пятьдесят тысяч долларов. А когда директор пожадничал, Тыква отрубил его жене левую ногу ниже колена. Отрубил топором. Упаковал в целлофан и наклеил ярлык «Суповой набор». И подбросил директору в машину. Так что на твоем месте...

Я почувствовал, как проглоченные пельмени просятся наружу.

– На твоем месте я бы не затягивал подписание договора, – закончил Шумов. – Чем быстрее мы это оформим, тем быстрее я начну решать твои проблемы. А чем быстрее я начну, тем больше шансов у твоей девчонки не стать фаршем. Как ее, кстати, зовут?

– Тамара, – с трудом проговорил я. – А что сталось... Ну, с женой директора мясокомбината? Которой – ногу...

– Они с Тыквой сторговались на пятнадцати тысячах, – спокойно пояснил Шумов.

– А нога?

– Пришили обратно. Директор мясокомбината держал пакет в морозилке все время, пока жену не привезли обратно домой. И тогда он сразу отправил ее в больницу. Но это, понимаешь ли, нога, а фарш невозможно провернуть назад...

– Поехали, поехали, – выскочил я из‑за стола. – Поехали за твоим чертовым договором!

– Он не чертов, – Шумов элегантно запахнул мухинское пальто. – Он твой и мой.

5

Этот мужчина лет пятидесяти выглядел, как обычно выглядят адвокаты в американских фильмах: холеный, седовласый, самоуверенный. Таким он оставался примерно секунд десять после того, как Шумов толкнул тяжелую дверь с табличкой «Юридическая консультация» и оказался внутри небольшой комнаты, плотно заставленной мебелью и оргтехникой.