– И разумеется, грубый почерк списка может принадлежать мистеру Рою. Ибо это, без сомнения, мужская рука.

У решетки Флитской тюрьмы они прождали добрых полчаса. В конце концов вызов дошел до миссис Уилсон, она протолкалась к окошечку и, не поздоровавшись, крикнула:

– Что говорит мой дурак юрист?

Элпью застыла. Пребывая в смятении, вызванном смертью Бетти, она совсем забыла о своем обещании сходить к нему.

– Полагаю, ничего. Он гений, когда речь идет об имущественном праве, но отнюдь не лучший, когда невинную женщину обвиняют в убийстве мужа.

– У него есть несколько ниточек по этому делу, – с запинкой проговорила Элпью, вытаскивая из мешка одно из любовных писем, которые они нашли в Актоне. – Он спрашивает, не знаком ли вам этот почерк?

Миссис Уилсон взяла письмо и припечатала:

– Нет.

– А этот? – Элпью просунула грубо накарябанный список.

– Мои дни сочтены, вы, тупоголовые дуры, – заверещала миссис Уилсон, комкая бумагу и швыряя ее обратно. – Чего вы маетесь дурью с любовными письмами и списком отданного в стирку белья?

Элпью попыталась было ответить, но взбешенная миссис Уилсон решительно продолжила:

– Сходите ко мне домой. Проследите за моими слугами. Пришлите ко мне Бетти.

– Но Бетти… – Элпью умолкла, и миссис Уилсон вклинилась снова.

– Идите сейчас же в контору Коули. Я плачу ему за то, чтобы он заботился о моих законных интересах, так почему же он ничего не делает? – Она прижалась лицом к холодным черным прутьям железной решетки. – Мне тут сказали, что надо подать какое‑то прошение про Неподсудность светскому суду. – Она пнула мальчишку лет четырнадцати, чтобы удержаться у окошка. – Говорят, есть такая лазейка в законе. Она может мне помочь.

Вокруг нее люди просовывали сквозь решетку руки в надежде на милостыню от прохожих. Миссис Уилсон непрерывно отпихивала их локтями. Костяшки ее пальцев, вцепившихся в решетку, побелели от напряжения.

Графиня наклонилась поближе к узнице, чтобы не пришлось перекрикивать свистки.

– Мы делаем попытки раздобыть вам Тайбернский билет, миссис Уилсон. Это еще одна лазейка. Вас не смогут предать казни. – Она доверительно наклонилась еще ближе, чтобы ее не подслушали. – Нам остается только поймать разбойника.

Миссис Уилсон схватила графиню за оборки платья и притянула к себе, так что лицо ее светлости тоже прижалось к решетке.

– Послушай, ты, старая карга, – закричала она, – ты настолько никчемна, что не смогла бы поймать сифилис, не то что разбойника. – Она потянулась к Элпью, пытаясь схватить и ее. – Так что кончайте маяться дурью и вытаскивайте меня отсюда.

Графиня застыла на месте, и даже когда бурлящая толпа заключенных, жаждущих своей очереди, оттеснила миссис Уилсон, она осталась сидеть на корточках, пялясь на тюремную стену.

– Идемте. – Наклонившись, Элпью обняла свою госпожу за плечи. – Она в смертельной опасности, миледи. Не стоит обижаться на ее слова – она не понимает, что говорит. Не забывайте, если мы ее не освободим, у нее отсюда только один выход – быть сожженной заживо или повиснуть на виселице в Тайберне.

Они медленно пошли прочь.

– И она ведь ничего не знает о том, какими страшными деталями обросло это дело. Миссис Уилсон даже не подозревает о смерти Бетти или о связи Бо с этой женщиной и его грандиозном открытии.

– Ты права Элпью. – Графиня стиснула зубы. – Положение у нее отчаянное. И даже хуже, чем она думает.