Вот, например, под самым нашим окном, у котораго мы пишем, стоит биржа наемных карет. На ней теперь только одна грязно-желтоватая карета, но зато какая огромная, какая тяжелая, какая безобразная! Дверцы с крошечными стеклами, но с большими рамами, украшены полинялым гербом; оси окрашены красной краской, а большая часть колес -- зеленой. Козла по бокам покрыты сукном из старых кафтанов, из чрезвычайнаго множества фуражек и других принадлежностей мужского наряда. Из под подушки, обтянутой засаленной парусиной, торчат соломенки и как будто соперничают с сеном, которое высовывается из щелей ящика под козлами. Лошади, с понуренными головами, с выщипанными гривами и хвостами, стоят на мокрой соломе и время от времени дрожат и брянчат сбруей. Иногда одни из них поднимает свою морду на ухо своей подруги и как будто шепчет, что готова всякую минуту терзать своего хозяина. Извощик удалился в водокачальную будку, содержатель которой отогревает себе ноги, выплясывая перед помпой национальный танец.

   Но вдруг служанка соседняго дома отворяет дверь, и из ней бросаются четверо маленьких детей, которыя хором кричат: "карету!" Танцор-водопойщик бросается к бирже, хватает уздечки и тащит лошадей и карету к соседнему дому и вместе с тем самым громким голосом прикывает извощика. Дверь водокачальной будки распахнулась, и извощик, в деревянных башмаках, бросается к своей вознице. Отголосок от стука деревянных башмаков замолкнет, но зато начинаются страшная борьба и шум около кареты, когда извощик и водовоз, общими силами и к безпредельному восторгу маленьких детей, стараются поставить карету таким образом, чтобы дверцы ей пришлись аккуратно против уличных дверей соседняго дома. О, какое всеобщее волнение происходит в этом доме! Старушка лэди, бабушка семейства, отгостила определенный срок и теперь возвращается домой, куда-то далеко в провинцию. Из дверей выносят коробку за коробкой, чемодан за чемоданом, и вскоре одна половина кареты набивается битком. Дети суетятся, вмешиваются в общую суматоху, и вот один из них, самый маленький, хватает зонтик, бросается на улицу, падает на лестнице, и его, разбитаго и вопиющаго, уносят домой. Но вот семейство исчезает с улицы; наступает пауза, в течение которой, вероятно, бабушка прощается с внучатами. Наконец и она появляется на улице, сопровождаемая замужней дочерью с семейством и двумя служанками,которыя, при помощи извощика и водовоза, усаживают старушку в загруженную карету. Замужняя дочь подает салоп и маленькую корзиночку, в которой наверное помещены маленькая фляжка с желудочными каплями и сверточек сандвичей. Ступеньки кареты поднимаются, дверца хлопает. "К Золотому Кресту в контору дилижансов" -- прокричал водовоз, "прощайте, бабушка!" -- провизжали дети, и карета с звонким дребезгом покатилась по улице самой скромной рысью. Мама и дети удаляются в покои; один только шалун опрометью бросается на улицу и заставляет преследовать себя молоденькую горничную, которая не без удовольствия пользуется этим случаем и обнаруживает всю свою ловкость и грациозность. Возвратясь с беглецом к крыльцу, она бросает через дорогу выразительный взгляд (не знаем только, на кого -- на нас или молодого лавочника), запирает дверь, и биржа перед нашим окном совершенно опустела.

   Часто, и притом с особенным удовольствием, любовались мы безпредельным восторгом какой нибудь служанки, когда она поместится в карету, которую наняла для своих господ, или тем неизяснимым удовольствием, которое испытывают мальчики, когда им сделают подобное поручение и когда они взберутся на козлы.