|
Два-три гребца, в широких грубых панталонах и матросских рубашках, приготовляют эти лодки исподволь, то придут к пристани с парою весел и подушкой, то поговорят с "Джэком", который, подобно всей своей собратии, по видимому, ни к чему более не способен, как только бить баклуши, то снова отправятся домой и возвратятся к пристани с рулем и веревками и снова поболтают с кем нибудь из зевак, то засунут свои руки в широкие карманы и станут удивляться и придумывать причины, по которым "джентльмены заказали им приготовить шестивесельный ялик". Один из этих лодочников, старшина своей партии, с засученными внизу панталонами -- вероятно, для того, чтобы вода свободнее покрывала его ноги, человек весьма замечательный и разделяет с покойным устричным обжорой одно и тоже знаменитое имя "Дандо". Полюбуйтесь им в то время, как он сядет отдохнуть на несколько минут на борт своей шлюпки и меховой фуражкой станет надувать прохладу на свою могучую грудь. Взгляните на его великолепные, хотя немного рыжие бакенбарды, и заметьте в нем врожденный юмор, с которым он подтрунивает над ребятишками или лукаво вынуждает джентльмена поднести ему стаканчик джину, котораго он в течение дня проглотит более того, сколько бы нужно было для шести обыкновенных человек, и, несмотря на это количество джина, Дандо не изменится ни на волосок.
Но вот начинает появляться общество избранных друзей, и Дандо, совершенно готовый сняться с якоря, сбрасывает с себя безпечность, вскакивает на ноги и обращается весь в деятельность. Общество приближается, в полных акватических костюмах, в синих куртках, в полосатых рубашках и фуражках всех возможных размеров и фасонов, начиная от бархатной ермолки французскаго надела до легкаго головного убора, знакомаго всем, кто только учился во старинным азбукам сочинения высокопочтеннаго мистера Дилворта, и составляющаго, судя по портрету, часть костюма этого джентльмена. Теперь-то только и наступает самое интересное время для наблюдения над настоящими аматёрами праздничных речных прогулок. Весьма вероятно, что до этой поры главные члены общества друг перед другом старались выказать свои познания в науке мореплавания, но при виде воды храбрость их быстро охлаждается, и самоотвержение, с которым каждый из них убеждает другого взяться за весло, не лишено забавнаго интереса. Наконец, после множества перемен и споров, неизбежных при выборе места, после открытия, что одному неловко управлять веслом на этой стороне, другому на другой, что третий вовсе не умеет взять весла в руки, экипаж шлюпки разселся по местам. "Отваливай!"кричит рулевой, который смотрит на всю эту процессию с таким хладнокровием и спокойствием, как будто он правит рулем в Бискайском заливе. Приказание исполнено и шлюпка делает поворот и направляет свой нос прямо к вестминстерскому мосту, среди таких всплесков и качаний, каких никогда еще не было видано, за исключением разве одного только случая, когда корабль Ройял-Джорж отправился на дно. -- Заднее весло пусть гребет назад! восклицает Дандо, с пристани. -- Назад! назад! При этом крике каждый из гребцов, полагая, что приказание относится прямо к нему, начинает табанить веслом: шлюбка принимает задний ход и снова возвращается к пристани. -- Задний джентльмен один должен табанить, а передний загребать! еще раз восклицает Дандо, с видом крайняго неудовольствия. -- Том! тебе нужно загребать, а ты что делаешь! замечает один из гребцов. -- Вовсе нет! мне тоже нужно табанить, а вот ты так должен загребать, отвечает Том, с видом знатока. -- Да ведь Том не самый передний: он сидит в середине, замечает один из джентльменов. -- Как не передний?! посмотрите хорошенько! восклицает другой джентльмен. И несчастный молодой джентльмен, рискуя надорвать себе кровеносный сосуд, принимается грести, и гребет до тех пор, пока шлюбка не примет направления к Воксальскому мосту. |
