Новый жилец был содержатель моднаго магазина. Магазин хотя и был украшен скромнее прежняго, но в нем во всех частях обнаруживалась чистота и опрятность. Несмотря на то, мы всегда считали и это дело неблагонадежным. При всем нашем желании новому жильцу всякаго благополучия, мы трепетали за его успех. По видимому, он был вдовец и имел другия занятия, потому что каждое утро проходил мимо нас по направлению к Сити. Торговля в магазине производилась его старшей дочерью. Бедняжка! для этого занятия ей не нужно было помощников. Иногда нам случалось заметить в задней половине магазина двух-трех детей, одетых, по примеру матери, в глубокий траур; а вечером мы никогда не проходили не видав у окна содержательницы магазина за какой нибудь работой для детей или для продажи. Когда бледное лице ея, освещенное тусклым светом сальной свеча, казалось нам печальнее и задумчивее обыкновеннаго, мы всегда думали, что если бы безразсудныя матери семейств, которыя так стараются, как говорятся, сбыть с рук своих дочерей, если бы оне хотя вполовину знали страдания и лишения, которым подвергаются их дочери, для того только, чтобы честным трудом приобресть себе дневное пропитание, то, может быть, оне очень умерили бы старания видеть дочерей своих как можно скорее замужними и чрез минутное удовлетворение тщеславия не подвергали бы их страшной нищете!

   Но возвратимся к магазину. Мы продолжали наблюдать за ним и видели ясно, что нищета в нем усиливалась с каждым днем. Правда, дети постоянно были чисты и опрятны, но их платьица покрылись безчисленным множеством заплаток. Верхняя часть дома отдавалась в наем, для уплаты части аренднаго содержания; но охотников поселиться в ней не являлось. Медленный, изнурительный недуг старшей дочери лишил ее возможности продолжать вечерния занятия. Наступил срок платежа аренды. Владетель дома пострадал от неудачи последняго жильца, а потому не имел никакого сострадания к безуспешному предприятию содержателя моднаго магазина. Он подал ко взысканию, и в одно прекрасное утро мы имели несчастие быть свидетелями, как прикащики "Лондонскаго Дядюшки" вывозили из дому скудную мебель, и на самом доме увидели новый билет с крупною надписью "отдается в наем". Что сделалось впоследствии с жильцами, для нас закрыто непроницаемой завесой, но полагаем, что бедная мать, совершив свое трудное земное поприще, навсегда освободилась от скорби и страданий.

   Любопытство, сильно подстрекало нас узнать, что будет в домом после этого. Теперь уже ясно было видно, что это место несчастливо. Билет был вскоре снят, и внутри магазина делались некоторыя изменения. Мы находились в лихорадочном ожидании. Догадки ваши истощились: мы перебрали в нашем уме все роды торговли, но ни один из них не согласовался с предубеждением в постепенное раззорение новых постояльцев. Наконец магазин открыли, и мы удивились, что до сих пор не могли отгадать настоящаго положения дела. Магазин -- весьма небольшой даже и в цветущую свою пору -- разделился на две лавки: одна была занята шляпным мастером, а другая табачником, который кроме табаку продавал трости и палки и был коммиссионером воскресной газеты.