— Окуните в воду лицо, но не пейте боль­ше одного-двух глотков.

Через некоторое время госпожа Гортензия продолжила:

— Я действительно страдаю от легкой формы астмы. Когда вы удалились, я реши­ла, что неплохо было бы принять прописан­ное вами снадобье. Но придворная дама под­мешала в него что-то такое, от чего у меня все поплыло перед глазами и начались судо­роги. Принцесса страшно испугалась и позва­ла дворцовых лекарей, а те объявили, что я смертельно больна. Затем я потеряла созна­ние и, очнувшись, обнаружила, что лежу на полу в углу вот этой темницы. С тех пор никто меня не навещал.

Она помолчала, затем снова заговорила усталым голосом:

— Я прекрасно знаю, как они поступят дальше. Утром, когда я буду умирать от голода и жажды, мне поднесут отравленную пищу и питье. Затем мой труп покажут принцессе и сообщат, что я умерла на их глазах, хотя врачи сделали все возможное. Императорский эскорт должен прибыть сю­да в полдень и препроводить принцессу в столицу. Таким образом, времени для тща­тельного расследования обстоятельств моей смерти не останется... Дайте мне, пожалуй­ста, еще попить. — Она протянула намок­ший шарф сквозь решетку.

— Кто может быть замешан в загово­ре? — спросил судья, передавая воду. — Это один из вопросов, который я собирался за­дать принцессе.

— Будет лучше, если вы не станете искать встречи с принцессой, Ди. В ее теперешнем состоянии она отнесется к вам с недоверием, подумает, что вы намеренно прописали мне не то лекарство. Вы спрашиваете, кто на­ши враги? Откуда мы знаем? Десятки людей окружают нас с утра до вечера. Все они пре­дельно вежливы, каждый жаждет услужить, улыбается. Как можно определить, кто из них платный шпион или участник какой-ни­будь ужасной интриги? Я могу лишь утверж­дать, что если уж они осмелились протянуть свои грязные руки ко мне, ближайшему дру­гу ее высочества, то Главный Евнух и началь­ник дворцовой охраны — две особы величай­шего ранга — уж во всяком случае должны быть в курсе происходящего. Но кто знает, в каком ложном свете им доложили о собы­тиях? Кто знает, скольких подкупили, чтобы они распространяли самые невероятные слу­хи, сколько преданных слуг было брошено в темницу под ловко состряпанными обвине­ниями? В этом Дворце есть только одна осо­ба, стоящая вне всяких подозрений, Ди, — сама принцесса. Судья Ди кивнул;

— И Главный Евнух, и начальник двор­цовой охраны Вэнь Тун были настроены чрезвычайно враждебно, когда я явился во Дворец, дабы пользовать вас, высокочтимая госпожа. И последний определенно прила­гает усилия для того, чтобы арестовать ме­ня. Кто сообщил принцессе о том, что я прибыл в Хэши и остановился здесь под именем доктора Ляна?

— Наставник Тыква. Пять лет тому на­зад, еще до того, как Павильон на воде был избран в качестве резиденции Третьей прин­цессы, старый даос постоянно появлялся в императорских покоях, будучи наставником наследного принца по философии. Третья принцесса, восхищаясь познаниями учите­ля, тоже часто посещала его занятия. С тех пор как Наставник Тыква удалился от мира и обосновался в Хэши, принцесса время от времени вызывает его к себе, ибо находит удовольствие в беседах со старым фило­софом и полностью ему доверяет. Настав­ник пользуется во Дворце уважением, и, по­скольку он человек преклонного возраста, Главный Евнух не посмел возражать про­тив его визитов. Каким-то образом старый монах догадался, что_у ее высочества непри­ятности. Вчера стрела без наконечника при­летела от него на балкон будуара прин­цессы, расположенного в восточной части Дворца. Наставник Тыква — замечатель­ный лучник.

— Я познакомился с ним. Он и мечом прекрасно владеет.

— Да, конечно.