— Да, конечно. Ранее он обучал военно­му искусству принцев. Несмотря на иска­леченные ноги, Наставник Тыква блестяще фехтует: сидит себе на стуле, держа в каж­дой руке по мечу, а три искуснейших воина не могут даже приблизиться к нему! Да, так вот, он привязал к стреле письмо, в котором сообщил принцессе о вашем приезде, под каким именем вы путешествуете и о месте, где вы остановились. Он посоветовал ей свя­заться с вами. Принцесса тотчас же вызвала меня и сказала, что желает поручить вам поиски ожерелья. Тогда я послала за вами свою дочь, ибо, кроме нее, мне некому было довериться.

— Понятно. Я нашел грабителя — это молодой парень, которого наняли бандиты, а они, в свою очередь, куплены дворцовыми заговорщиками. Молодой человек пытался скрыться, не отдав своим заказчикам оже­релье. Они убили юношу, так и не выяснив, куда он дел жемчуга. Пока мне не удалось обнаружить украденную драгоценность. — Порыв холодного ветра налетел с реки, ове­вая обнаженную потную грудь судьи. Его била дрожь. — У вас нет ничего, что бы я мог накинуть на себя?

Тут же край парчовой накидки появился между прутьями.

— Негодяи не дали мне даже подстилки, на которую я могла бы прилечь, — прошеп­тала госпожа Гортензия.

Судья вытянул сквозь прутья роскош­ное одеяние и завернулся в него. Сидя на выступе со скрещенными ногами, он про­должал:

— Принцесса дала мне понять, что кража была осуществлена для того, чтобы внести разлад между нею и Императором. Его им­ператорским... Я имею в виду... Позвольте мне говорить без церемоний в этой необыч­ной обстановке. Так вот, этой ночью ваши враги совершили ужасающее убийство в на­дежде, что оно поможет им добраться до ожерелья. Почему они так жаждут заполу­чить именно эту драгоценность? Они ведь хотели бы, чтобы ожерелье исчезло, прав­да? Я тем не менее не могу поверить в то, что его исчезновение может серьезно повли­ять на взаимоотношения дочери и отца. Но вам лучше судить обо всем этом, конечно.

Он помолчал, надеясь услышать ответ. Пленница оставалась безмолвной, и судья заговорил снова:

— Принцесса настаивает на том, что кра­жу совершил кто-то посторонний. Это наве­ло меня на мысль, что враги принцессы за­интересованы в том, чтобы ожерелье было найдено у некоей особы, приближенной к принцессе, особы, которую они хотели бы погубить, обвинив в краже императорско­го сокровища. Поскольку сама принцесса не пожелала сообщить мне что-либо об этом человеке, я не смею просить вас назвать его имя. Но вы бы оказали мне огромную услугу, всего лишь намекнув или... — Он замолчал.

Молчание длилось долго. Судья завернул­ся поплотнее в тяжелую парчу. Исходивший от нее тонкий аромат казался удивительным на фоне того зловония, которое поднималось из темной сырой темницы. Наконец госпожа Гортензия заговорила:

— Принцесса в большом смятении, Ди. Она теряет самообладание. Возможно; она была просто не в состоянии сказать вам больше того, что сказала. Но я могу и ска­жу. Вы знаете, что Император дал обеща­ние, что он одобрит любого претендента на руку дочери, которого выберет сама прин­цесса. Конечно же, три или даже четыре столичные клики тут же стали делать все, что в як силах, добиваясь, чтобы принцесса выбрала одну из их кандидатур, ибо муж любимой дочери Императора будет иметь большую силу при Дворе и представлять ин­тересы той клики, к которой он принадле­жит. Вы можете себе представить их ярость и разочарование, когда принцесса стала выказывать явное предпочтение Кану, на­чальнику императорской гвардии, человеку, который всегда стоял вне интриг и не при­надлежит ни к одной из клик. И тогда враждующие группировки объединились в стремлении лишить Кана расположения принцессы.

— Но в таком случае из создавшегося положения есть прекрасный выход! — пре­рвал судья.