Бульвар Прадо кончился, извозчик повернул мула и повез супругов тем-же путем обратно.

- Апрезан в парк?- спросила извозчика Глафира Семеновна, ткнув его в спину зонтиком.

Он обернулся и отвечал:

- Сси, сеньора.

- Вообрази, и он уж меня понимает,- сказала она мужу.

LXIX.

Выехав на площадку Салон дель Прадо, экипаж свернул налево. Показалась решетка с богатыми насаждениями за ней. Это сад "Буен Ретиро", разбитый еще при короле Филиппе IV. Из-за решетки виднелись гиганты-дубы, каштаны, белыя акации. Вот и темнозеленая листва лимонных деревьев с только еще начинающими желтеть плодами.

Начался парк с прекрасными широкими аллеями для проезда экипажей и пешеходов. Деревья вековыя с гигантскими стволами, бросающими обильную тень. Гуляющей публики немного. Экипажей еще меньше. На скамейках в уединенных местечках виднеются издали влюбленныя парочки. Кое-где мелькает солдат. На перекрестках больших аллей тумбочки с струящейся из них ключевой водой - и непременно у каждой тумбочки три-четыре человека, пьющие воду. Непременно около каждой тумбочки нищая или нищий, предлагающие публике стакан для питья воды и при этом выпрашивающие себе подаяние. У некоторых нищих бутылки с фруктовым соком, который они также предлагают к воде. Некоторые нищие в грязных жилетах нараспашку, с одеялами через плечо и в шляпах с широчайшими полями (сомбреро) имеют такой вид, что их можно скорей принять за разбойников, чем за нищих.

Вот и площадка, уставленная железными стульями перед эстрадой с пюпитрами для нот, но на площадке никого из публики. Только пять-шесть разношерстных молодых собак играют друг с другом и подняли облако пыли. Очевидно, здесь иногда играет музыка. Вот и маленький ресторан со столиками на веранде, но он пуст. На веранде виднеется только лакей, зевающий в салфетку. Вот между деревьев и кустарников блеснуло что-то серебристое.

- Там река,- сказала Глафира Семеновна мужу.- Не может быть, чтоб это был Манзанарес. Пойдем... Посмотрим. Надо остановиться.

Они остановили экипаж и вышли из него. Супруги не прошли пяти-десяти шагов, как перед ними открылась зеркальная поверхность довольно большого, совершенно четырехугольнаго замечательно чистаго пруда. У берега была пристань и около нея стояли причаленными две лодченки. Какой-то спортсмен в полосатой фуфайке с головой, повязанной красным шелковым платком, плавал на лыжах, держа в руках весло с лопатками на концах.

- Вот тебе испанский костюм,- указала Николаю Ивановичу супруга.

- Какой-же это испанский! Это скорей костюм акробата,- отвечал тот.

- А платок-то красный на голове с концами, завязанными на затылке? Это уж чисто по-испански. Так носят платки тореадоры.

Кроме спортсмена на лыжах на пруду плавали два лебедя - черный и белый и несколько уток, держащихся, впрочем, в отдалении.

Супруги стояли на берегу пруда и любовались им.

- Какой прекрасный светлый пруд,- сказал Николай Иванович.- Куда лучше и чище Манзанареса. Манзанарес можно назвать рекой только в насмешку. И в географиях-то следовало-бы писать, что Мадрид стоит не на Манзанаресе, а на пруду таком-то. Наверное уж этот пруд как нибудь называется.

- Непременно,- кивнула супруга и задала вопрос:- Но где-же мадридцы купаются? Неужели у них нет никакого купальнаго места?

- Эк ты разлакомилась в Биаррице насчет купанья-то!

- Ну, так что-ж из этого? В Биаррице меня купанье прославило. Я и в Мадрид ехала, чтоб поддержать эту славу, но обманулась. Проще сказать - ты меня обманул.

- Как-же я-то? География нас обманула. Мы учили в географии, что Мадрид стоит на реке Манзанаресе, а оказалось, что Манзанарес ручей да и тот протекает не через Мадрид, а находится за-городом. Однако, как здесь комары кусают!- прибавил Николай Иванович и хлопнул себя ладонью по лбу, чтобы согнать комара.