Он стал сбрасывать с себя пиджак, жилет.

- Да ведь надымишь,- сказала Глафира Семеновна.- Угару напустишь.

- Зачем-же дымить? Мы поставим самовар около камина и туда все потянет. При самоваре труба есть.

- Ну, уж эти медныя трубы! Оне продаются при самоварах только для украшения, а для дела они не пригодны. Не лучше-ли пригласить сюда нашу усатую француженку-распорядительницу и обяснить ей, чтобы она приказала вскипятить в самоваре только воду, без чая?

- Все это ей мы завтра утром обясним. А теперь как ее звать? Позвонишь - явится горничная, ни по-каковски, кроме испанскаго языка, не говорящая, и ни ты, ни я не будем в состоянии обяснить ей, что нам нужна усатая француженка. Нет, лучше мы уж сами поставим самовар. Когда-то я ставливал.

Николай Иванович взял самовар, стоявший на столе, снял с него крышку и принялся наливать в него воду из большого графина.

- Но где-же ты углей возьмешь?- задала вопрос супруга - Здесь в камине каменный уголь, а он для самовара не годится,- возразила супруга.

- Вот разве что углей-то нет... Ну, да я как-нибудь прутьями и щепками растоплю. Ба!- хлопнул супруг себя ладонью по лбу.- Мы затопим камин и когда щепки и сучья сгорят, то будут уголья - их мы и положим в самовар.

Через минуту камин пылал. Супруги, раздевшиеся, чтобы после чаю лечь спать, сидели друг против друга и ждали, когда камин прогорит. Николай Иванович был в туфлях, покуривал папиросу и разсматривал свои сапоги, сокрушаясь, что чистильщик совсем испортил их, вымазав салом. Вдруг супруга спросила:

- Что это у тебя глаз-то? Это уж другой, не биаррицкий.

- А что? Давеча, когда мы были в сквере, меня комар укусил. Ужасно чешется.

- Да его раздуло весь. Он запух и сравнялся с биаррицким глазом, который ты подбил в Биаррице.

- Да что ты!

Супруг бросился к зеркалу. Действительно, около глаза в нижнее веко его укусит москит и веко раздуло в большой желвак, начинающий заслонять самое глазное яблоко. Супруга стояла сзади.

- Знаешь, это даже не комар, а что-то другое,- проговорила она.- От комаринаго укуса так не распухнет. Ведь мы в Испании... здесь эти шпанския мухи. Не укусила-ли тебя шпанская муха?

- А что ты думаешь? Пожалуй, что и так... Я чувствую, что пухнет все больше и больше...- тревожно отвечал супруг.- Вот уж подлинно, что на беднаго Макара шишки валятся. В Биаррице электрический угорь напал, здесь шпанская муха...

- Ну, положим, что в Биаррице не угорь.

- Батюшки! Да у меня и нос укушен!- воскликнул Николай Иванович.- Видишь, пухнет. Ну, что-ж это такое! В двух местах. Это когда мы в сквере, в кустах, около фонтана стояли. Шпанская муха... Ведь это чорт знает что такое... Пухнет, пухнет. И нос пухнет,- разсматривал он себя в зеркало.

- Но отчего-же меня никто не укусил? Ведь я вместе с тобой была...- задала вопрос супруга

- Вздор. И ты укушена. Покажись-ка, покажись... Да у тебя волдырь на лбу растет.

- Не может быть.

- Посмотрись в зеркало.

Глафира Семеновна взглянула в зеркало и проговорила:

- Боже мой! И то волдырь. И зачем ты меня водил в этот сквер вечером! Сквер, фонтан... Эти поганыя шпанския мухи только около сырости и водятся. Ночью около сырости... Я читала, я знаю... Оне, как комары, только по ночам и свирепствуют. Ну, что мне теперь делать? Тебе ничего, ты мужчина... А я себе красоту испортила. Завтра приедет к нам этот флотский офицер, а у меня рог на лбу.

Она совсем сокрушалась и воскликнула:

- И губа, и губа укушена! Верхняя губа. Вздувает и ее... Ну, что тут делать? Ведь к завтра еще хуже распухнет.

- Попробуем, душечка, одеколоном примочить,- предложил супруг.- У тебя есть одеколон?

- Как не быть! Но удивительно, что я не слыхала, когда меня могли эти шпанския мухи укусить.