|
В каретку подемной машины они не садились и спустились по лестнице. Зал был, однако, сверх ожидания, нарядный, светлый. Большой длинный стол посредине и маленькие столы по стене были покрыты чистым бельем и хорошо сервированы. Было много всякой стеклянной посуды у приборов и у каждаго прибора стояло по графину с водой и по бутылке с вином. Обеденная публика особенным нарядом не отличалась. Платья на женщинах были самыя простыя, так что Глафира Семеновна являлась наряднее всех дам. Мужчины были даже в серых пиджаках. Фрака - ни одного. Только англичанин, выехавший с супругами из Биаррица, был в смокинге, но в красном галстуке и серых брюках. Прислуга служила у стола во фраках, но эти фраки сидели на ней, как на наших факельщиках похоронных процессий, переряженных в большинстве случаев из солдат. Суетившийся у стола старший официант или тафельдекер хоть и был на европейский манер с карандашом за ухом, но имел обезьянье лицо и обезьяньи бакенбарды при совершенно синем подбородке и синей верхней губе. Для довершения сходства с обезьяной из белых воротничков его сорочки торчала темнокоричневая шея, поросшая густыми волосами.
Начался обед. Николай Иванович налил себе стакан вина, хлебнул, поморщился и отодвинул его. - Что это у них за вино такое! Пахнет не то москательной лавкой, не то аптекой, а на вкус даже деревянным маслом отзывает. - За то даром,- отвечала супруга. Вино не правилось не одному Николаю Ивановичу. Сидевший против него англичанин в красном галстуке тоже отодвинул от себя свой стакан после перваго глотка, взял винную карту и потребовал себе другого вина. Через две минуты перед ним появилась полбутылка хересу. Потребовал полбутылки и Николай Иванович. - Хересовая земля, так херес и подавай,- проговорил он.- Но нет, они обезьяничают с французов и подают к столу красное вино, которое у них дрянь раздрянь. После супу Глафира Семеновна сказала: - Суп ничего... есть можно. Только вот клецки их я не решаюсь есть. Кто их знает, из чего они? Разборчивая на пищу, она сделала гримасу. - Испанистаго-бы чего-нибудь, испанистаго,- твердил супруг.- А это самый обыкновенный французский суп под русским названием: ложкой ударь - пузырь не вскочит. - Вот тебе и испанистое. ешь,- проговорила супруга, когда подали к столу рыбу, и отвернулась, опять сморщив рот. Это были маленькия копченыя камбалы, но не холодныя, а подогретыя в воде или на сковороде. К ним был подан зеленоватый соус, сбитый из плохого оливковаго масла. Две сидевшия наискосок от супругов испанки - пожилая маменька в кружевном фаншоне вместо шляпки и молоденькая дочка, едва вышедшая из подростков, с наслаждением мокали в этот соус кусочки, очищенной от кожи, камбалы и посылали их в рот, но англичанин вяло прожевывал камбалу без соуса, да не мог есть его и Николай Иванович, хотя и попробовал. - Это и из испанскаго-то что-то самое распроиспанистое,- сказал он. - Да ведь ты такого и жаждал,- подхватила супруга. - Только не на лампадном масле. К тому-же тут краснаго стручковаго перцу на половину подмешано. - И чесноку. Вон как чесноком разит. Через стол разит. Супруг отодвинул от себя тарелку и произнес: - Копченая камбала, впрочем, могла-бы быть кстати, если-бы она была подана не как обеденное блюдо, а на закуску после водки. Подали баранину, за бараниной зеленый горошек, потом пирог из толченых орехов с сахаром и с вареньем, донельзя приторный - и обед кончился. Кофе все перешли пить в читальню, которая была рядом с обеденным залом. Выходя из-за стола, Николай Иванович сказал: - Ни сыт, ни голоден. И дай мне сейчас порцию московской рыбной селянки и телячью котлету с гарниром - без остатка-бы сел.
LXXIII.
В гостиной, смежной с читальней, кто-то заиграл на рояли. Супруги заглянули туда и увидали, что играла девочка-подросток, обедавшая с ними за столом. |
