- Нет-с... Посмотрите ему на спину.

На спине старика висела дощечка и на дощечке крупными буквами было написано:

"Grand-père Isidor Court, né à 1804".

- "Дедушка Сидор Кур, родился в тысяча восемьсот четвертом году",- перевел доктор и спросил супругов:- Есть у нас на Руси что-нибудь подобное?

XVIII.

Перед обедом, в пятом часу, Плаж стал оживляться. Показались дамы, утренния купальщицы, значительно уж подпудренныя и подкрашенныя и в сопровождении маленьких собаченок. И каких-каких собак тут только не было! Мохнатыя и гладкия, с обрезанными ушами и с стоячими ушами, с хвостом, стоящим палкой кверху, голым и с кисточкой на конце, и с хвостом пушистым, опущенным книзу, как у барана. Все собаки исключительно были маленькия, ни к какой известной породе не принадлежали и отличались только своим курьезным видом, показывающим, что оне побывали в руках парикмахера, который и придал им этот вид. Некоторыя собаки были в попонках, хотя вовсе не было холодно, некоторыя с бубенчиками на ожерелках, а одна черненькая так даже в белом кружевном воротничке. Глафира Семеновна увидала ее и разсмеялась.

- Смотрите, смотрите, какая франтиха идет! Даже в гипюровых кружевах...- сказала она.

- Здесь собаки ценятся не по породе, а по их безобразию,- заметил доктор.- Курьезными собаками часто обращают на себя внимание и нарочно для этой цели водят их с собой...

- Полноте.

- Уверяю вас. Здесь прогуливалась дней пять-шесть тому назад одна парижская дама "из легких", нарочно приезжавшая сюда в Биарриц.

- А разве есть здесь такия?- быстро спросил Николай Иванович.

- И сколько!- отвечал доктор.- Да вот, если вы сегодня вечером будете в Казино, так увидите их. Оне являются туда часов в одиннадцать и там у них происходит что-то в роде биржи. Так вот эта дама... Она теперь, кажется, уехала обратно в Париж... Так вот эта дама гуляла здесь по Плажу с беленькой собачкой, у которой ушки, мордочка, передния лапы и хвост были окрашены в розовый цвет. Хозяйка, одеваясь на прогулку, сама притиралась кармином и тем-же кармином мазала и собаченку. Даму эту так и звали: "мамзель с розовой собачкой". Цель была достигнута. По курьезной собаченке ее знали все. Потом...

- Позвольте...- остановила доктора Глафира Семеновна.- Вы говорите, что эти дамы устроили биржу в Казино. А один наш русский знакомый часа два тому назад разсказывал, что в Казино собирается только цвет здешней аристократии.

- Да, но эта аристократия дольше одиннадцати часов там не остается, а с одиннадцати начинаются свободные нравы. Ну, да вы вечером увидите. А! Вот и мой патрон вылез из своей берлоги на Плаж...- сказал доктор.

- Московский фабрикант?- спросили супруги Ивановы.

- Да, да... Максим Дорофеич Плеткин. Вот и его два прихлебателя с ним: один в качестве шута, а другой в качестве льстеца. Шута и льстеца с собой на свой счет привез. "Не могу, говорит, быть в одиночестве, нужна компания".

Показалась колоссальнаго роста жирная фигура в гороховаго цвета пальто нараспашку и в московскаго образца картузе с белым чехлом. Фигура шагала ногами как поленьями, опираясь на палку, и колыхала животом. Широкое красное лицо фигуры, обрамленное жиденькой полуседой бородкой, улыбалось во всю ширину. Справа его шел черноусый с помятым лицом пожилой мужчина в кургузом сером пиджаке и малиновом галстуке и что-то нашептывал; слева шагал толстенький коротенький, тоже уже не первой молодости человек на кривых ножках, с маленькими бачками на прыщавом лице. Он был в испанской фуражке и на плечах его была накинута бурая, сильно потертая пальто-крылатка, по которой за границей всегда узнают русских. Коротенький человек тоже шевелил губами, что-то разсказывая.

- Который-же льстец и который шут?- поинтересовался Николай Иванович.