- Зачем-же ты ему показывался?- улыбнулась супруга.

- Да думал, что уже так... заодно... потому что все показываются. Пускай, думаю, пять франков... уж куда ни шло.

- А вот я не показывалась.

- Да тебе и нельзя. Как-же ты-то? Ведь он раздетаго меня смотрел, раздетаго до нага. Смотрел и мял.

- Ничего не значит. Наверное здесь...

- Что ты! Что ты, Глафира Семеновна! Какия слова!- воскликнул Николай Иванович.

- Постой... Дай мне договорить. Наверное здесь есть и женщины консультантки, если есть мужчины. Мужчина для мужчин, а женщина для дам.

- Ну, так, так! А я уже думал... Да... Теперь уж я и кляну себя, что я к этому консультанту обратился, потому что он меня только в сомнение ввел. А пуще всего меня на это дело подбил дурак Оглотков. "Надо консультироваться, надо. Я трем здешним докторам показывался".

- А ты слушай Оглоткова, так он и не на то еще тебя подобьет,- заметила Глафира Семеновна.

- Главное, что мне хотелось узнать у этого консультанта - это: полезен-ли будет для меня массаж и пассивная гимнастика, но я так и не спросил его, потому что не знал, как по-французски массаж и гимнастика называются,- продолжал Николай Иванович разсказывать жене.

- Г-м... Да так и называются по-французски, как по-русски. Массаж - массаж, гимнастика - гимнастика. Гимнастик пассив.

- Будто? А вот я не знал.

- Да ведь массаж и гимнастика и есть не русския слова.

- Не знал, не знал. Конечно, если-бы я знал, то спросил-бы его. Ну, а после его покачивания головой и помахивания пальцем - я уж и массаж и гимнастику к чорту.

- Да не надо тебе, ничего этого не надо. Ведь ты будешь здесь пользоваться моционом, гуляя по Плажу и по городу, так какой-же тебе массаж и гимнастика! Здесь я тебе ни спать после обеда не дам, ни особенно много сидеть. А мы будем гулять, гулять и гулять. Вот завтра воскресенье, так в Байону поедем шоколад пить - и там будем гулять.

- Так-то оно так, но все-таки надо будет Потрашова спросить. Француз тоже ведь зря качать головой и грозить пальцем не станет,- стоял на своем супруг.

- Да спроси, уж если так очень хочешь. Посоветуйся с ним,- согласилась Глафира Семеновна.- Доктор Потрашов человек приятный и здесь нам очень нужный, так что поднести ему золотой за совет даже очень не мешает.

Супруги поднялись на Плаж. Николай Иванович ходил по Плажу разстроенный, кислый, как говорится, и искал доктора Потрашова, но Потрашова на Плаже не было. Он то и дело останавливался, щупал у себя печень, желудок, сердце, чтобы испытать, не колет-ли ему куда-нибудь, и хотя ему нигде не кололо, но все-таки он не мог развеселиться и был сумрачен.

Около полудня на Плаже появился Оглотков в черных широчайших, засученных снизу, брюках и белом пиджаке. Схватив Николая Ивановича за руку, он прошептал:

- Сзади меня приехавшая вчера знаменитая испанка идет. Испанка наездница из цирка... Красавица... Занимайте скорей стулья на галлерее около купанья... Она сейчас купаться будет... Занимайте. Я бегу взять бинокль у беньера, а то все бинокли расхватают.

И он бросился бежать вперед.

Супруги остановились и Глафира Семеновна сказала:

- Надо будет посмотреть эту срамницу. Пойдем, займем скорей стулья. Авось, хоть это тебя развеселит, а то из-за своей глупости ходишь, опустя нос на квинту.

Они повернули к галлерее женских купален и заняли стулья. Мимо них прошел целый кортеж. Впереди всех с французским пожилым уже гусарским полковником под руку выступала красивая, рослая, смуглая брюнетка в светло-желтом платье, шляпке и перчатках, бравурно помахивая над своей головой желтым-же раскрытым зонтиком, а сзади и сбоков этой пары тянулись целой толпой рослые и маленькие мужчины, пожилые и молодые, подростки и совсем старые, с черными, рыжими и седыми бородами, бакенбардами или усами, с масляными улыбочками и как-то особенно эротически блещущими глазами.