Публика, недовольная неловкостью тореадора, свистала, шикала, вопила, посылала ругательства. На арену из дешевых мест летели через головы зрителей обедки яблоков.

Все это совершилось очень быстро. Дамы, видя удары, нанесенные горбатенькому тореадору, ахнули и зажмурились от испуга. Глафира Семеновна и сейчас еще сидела, закрыв лицо руками, и спрашивала:

- Убила его корова? Убила? Неужели она его убила? Ах, несчастный!

- Да нет-же, нет. Она ударила его в бедро, в мягкое место,- отвечал доктор.- Разве только при своем падении он мог вывихнуть себе ногу.

- Ведь горбун... И как такому горбуну полиция позволяет в таких представлениях участвовать! Разве он может прыгать, как следует, при такой уродливости!- вопияла старуха Закрепина.- Из-за того, что он горбун, все это и произошло.

А тореадоры, отнесшие раненаго товарища в уборную, возвращались уже снова на арену. Представление продолжалось. Спрятавшийся от разяренной коровы за барьер экартер удлинял ей веревку, но корова не отходила от барьера и ждала, когда он сам оттуда вылезет, чтобы принять его на рога. Дабы отвлечь корову от экартера, одному из тореадоров опять пришлось дернуть ее за хвост. Она обернулась и, задрав хвост палкой, быстро побежала вокруг арены, ища противника, но тореадоры быстро попрятались один за другим за барьер. То и дело мелькали их торсы, перебрасывающиеся за спасительную перегородку.

Публике это не понравилось. Опять начались свистки, шиканье... Несколько человек завывало. Кто-то мяукал. Двое-трое кричали петухом. Слышались возгласы "трусы". На арену вылетела пустая бутылка.

Николай Иванович сидел и бормотал:

- Вот так корова! Быку нос утерла. Господа тореадоры боятся на нее и выходить. Попрятались, как тараканы в щели.

Корова, обежав два раза вокруг арены, остановилась и рыла раздвоенным копытом землю. Тореадоры начали вылезать из-за барьера и разместились по арене. К корове подбежал статный тореадор в мавританских серьгах, остановился саженях в трех от нея и, распоясав свой широкий красный пояс, стал потрясать им перед коровой. Корова стремительно бросилась на тореадора в мавританских серьгах, но он увернулся и она пробежала мимо. К ней подскочил тореадор в зеленой куртке с позументами и стал манить ее к себе пальцами, не спуская с нея глаз. Она бросилась на него. Он перескочил ей через голову. Корова кинулась на третьяго тореадора. Тот бросился ей под ноги и уронил ее. Она споткнулась об него, упала на передния колена, повалилась на бок. Тореадор выскользнул из-под нея, поднялся, дал ей ногой пинка в бок и быстро отскочил в сторону.

Сейчас только негодующая публика от этих маневров пришла в неописанный восторг. Раздался гром рукоплесканий. Крики "браво" слились в какой-то рев. На сцену полетели букетики цветов. Дамы махали веерами, платками, зонтиками. Тореадоры раскланивались, прижимая руки к сердцу, посылая воздушные поцелуи. Испанка-наездница поручила гусарскому офицеру передать тореадорам свою бомбоньерку с конфектами, что тот и сделал.

Корова поднялась на ноги и смотрела на двери, ведущия в стойла. Она чувствовала себя побежденной и успокоилась. Двери в стойла отворились. Веревка, на которой была привязана корова, брошена экартером на землю, и корова помчалась в стойло. Экартер в красной куртке, переваливаясь с ноги на ногу, направился за ней.

- Но ведь в сущности все это очень однообразно,- говорила Глафира Семеновна.