- Погляди, как этот брюнет на нас уставился,- сказала она мужу.

- А пускай его смотрит. Ведь мы теперь знаменитости,- отвечал супруг.

- Ты, а не я. Тебя я не признаю.

- Однако, он мой синяк разсматривает.

- Какое самомнение!- улыбнулась супруга.

А брюнет с эспаньолкой и усами щеткой не отходил от стола. Он ничего не пил, не ел, а прямо нетерпеливо ждал чего-то, что выражалось тем, что он барабанил пальцами свободной руки по столу.

Но вот супругам подали фрукты. Глафира Семеновна взяла грушу и принялась очищать с нея ножичком кожуру. Брюнет с эспаньолкой встал и подошел к столу, где сидели супруги.

- Pardon, madame et monsieur...- сказал он, поклонившись, и продолжал говорить что-то по-французски, но о чем, супруги не поняли.

Наконец, он еще раз поклонился, вынул из кармана визитную карточку и положил ее перед супругами на стол.

- Коммиссионер какой-нибудь... Комми-вояжер... Должно быть, продает что-нибудь,- сказал Николай Иванович.

Глафира Семеновна взяла карточку, взглянула на нее и, вся вспыхнув, проговорила:

- Нет, это корреспондент. Корреспондент какой-то французской газеты. Это ко мне. Он, должно быть, хочет меня описать. Же ву при, монсье... Прене пляс...- обратилась она к брюнету с эспаньолкой и указала на стул.

Тот подсел к столу, раскрыл свою записную книжку и опять заговорил о чем-то по-французски, но обращаясь к Николаю Ивановичу, при чем тронул себя пальцем за глаз.

- Видишь, ко мне, а не к тебе...- сказал Глафире Семеновне супруг.- Ко мне... Во-первых, на глаз показывает; во-вторых, про полено упоминает. "Буа", говорит. Что-же мне ему ответить? Уж отвечай ты за меня. Я не могу... А ты все-таки лучше...

- Очень нужно за тебя отвечать! К тебе обращаются, так ты и отвечай,- обидчиво проговорила жена и даже отвернулась.

А брюнет сидел и вопросительно смотрел на супругов, держа в руках наготове записную книжку и карандаш, чтобы записывать.

- Какое упрямство!- пробормотал жене Николай Иванович, ткнул себя в грудь пальцем и обявил корреспонденту:- Рюсс...

- De Saint-Pétersbourg? Vous êtes ici avec madame votre épouse?- спросил брюнет.

- Сент-Петербург, Сент-Петербург...- кивнул ему Николай Иванович,- Николя Иванов де Сент-Петербург... А вот ма фам...

Заслыша слова "мадам вотр эпуз", Глафира Семеновна улыбнулась и оживилась.

- Пусти. Ведь вот он и обо мне спрашивает,- перебила она мужа - Вуаля ма карт, монсье...

Она полезла в карман, достала оттуда записную книжечку, из нея вынула карточку и подала ее брюнету.

- Glafira Ivanoff de St.-Petersbourg...- прочел брюнет и поклонился.

Подал свою картонку и Николай Иванович. Брюнет еще раз поклонился и спросил по-французски:

- Это было сегодня?

- Нон, нон, монсье... Же комансе иер...- отвечала Глафира Семеновна, думая, что он разспрашивает о ея купанье.- Ведь я вчера начала купаться,- заметила она мужу.- иер е ожурдюи.

- Да ведь он про меня и про полено спрашивает,- перебил ее муж.- Про тебя речь будет потом. Ты теперь про меня и отвечай.

- Какой величины было это полено, которое вас ударило?- допытывался брюнет и при этом, показав руками размер полена, спросил:- Такое?

- О,- воскликнул Николай Иванович, поняв из жестов, о чем его спрашивают.- Больше. Комса...

И он раздвинул руки во всю ширину.

- Длиною в метр. Даже больше метра. Благодарю,- поклонился еще раз брюнет, записал в записную книжку размер полена и стал задавать еще вопросы.

Николай Иванович не понимал и таращил глаза.

- Глаша! О чем он? О чем спрашивает?- спросил он жену.

- Санте... Он спрашивает о твоем здоровье. Ля тег... не болит-ли голова.