Еще мгновенiе и Флислингъ избилъ бы его мощно сжатыми кулаками. Флислингъ тяжело вздохнулъ.

— Попрошу, господа, по местамъ, — овладевая собою, сказалъ онъ. Приведите ваши команды въ порядокъ. Берегите снаряды … Ей Богу этотъ островокъ не стоитъ всего этого шума.

Офицеры вышли изъ адмиральской каюты. Въ светломъ корридоре съ блестящими белыми стенами переборокъ, ярко освещенными многими электрическими лампочками, пустынномъ и тихомъ въ этотъ позднiй часъ казалось офицерамъ застыла страшная, несказанно противная, мерзкая, тошная, последняя скука.

Скука смертной казни.

XXXV

Безъ пяти минутъ въ шесть часовъ утра адмиралъ Флислингъ поднялся на командный мостикъ. Онъ молча взялъ отъ вахтеннаго начальника подзорную трубу и навелъ ее на островъ. Въ утреннемъ бризе, надъ розовымъ конусомъ потухшаго вулкана тихо и, какъ показалось Флислингу, особенно внушительно и гордо реялъ Русскiй флагъ. Онъ то сворачивался, путаясь полосами и становясь похожимъ на французскiй, то разворачивался во всю ширину и четко рисовался на светлеющемъ небе. Съ моря несло отрадной прохладой. Душистой свежестью веяло отъ острова. Мiръ былъ прекрасенъ.

Внизу на верхней палубе строились молчаливыя мрачныя команды.

Англiйскiй адмиралъ, не глядя на вахтеннаго, сунулъ ему трубу и буркнулъ пухлыми обветренными посеревшими губами:

— Приказываю пробить боевую тревогу … Открытiе огня.

Прошло несколько минутъ. Очень долгими оне показались адмиралу. Надъ вантами побежала цветкая лента адмиральскаго приказа. Заиграли горны, имъ откликнулись рожки и точно громадные усы морского чудовища зашевелились пушки на башне.

И еще никто не решался выпустить смертоносный снарядъ по молчащему острову, какъ на советскомъ броненосце «Роза Люксембургъ» вдругъ надъ башнями метнулось пламя и сейчасъ же грозно, громоподобно грохнулъ первый выстрелъ, отдался этомъ о гору и покатился надъ тихимъ спящимъ океаномъ.

Солнце поднималось изъ морскихъ просторовъ.

Девять судовъ открыли огонь по острову. Гидропланы, рея въ небе, корректировали стрельбу. Маленькая розово-зеленая точка на море была окутана белыми, сочными облаками шрапнельныхъ разрывовъ и громадными бурыми дымами взрывовъ гранатъ, словно кудрявыя деревья встававщими то тутъ то тамъ. Они были такъ часты, что временами острова не было видно и не было видно флага на мачте. Тогда на мгновснiе прекращали огонь, чтобы дать охладиться разгоряченнымъ стволамъ и ждали, когда разсеятся дымы разрывовъ надъ островомъ и въ десятки биноклей смотрели на гору. Въ синемъ небе надъ розовою скалою, реялъ и точно дразнилъ коммунистовъ прекрасный и невредимый, не опускаемый Русскiй флагъ.

Въ полдень стрельбу прекратили. Коммунистическiя ячейки потребовали, чтобы командамъ былъ поданъ обедъ.

Въ часъ дня огонь возобновился съ новою силою и подъ его прикрытiемъ съ советскихъ и англiйскихъ судовъ пошли шлюпки и катера съ десантомъ.

XXXVI

Какъ ни малъ былъ Россiйскiй островъ онъ былъ все-таки слишкомъ великъ для его гарнизона въ пятьдесятъ пять человекъ. Его защитники, укрывшiеся въ глубокихъ траншеяхъ и убежищахъ, устроенныхъ на звенья и разсеянныхъ далеко другъ отъ друга по всему берегу, удачно отсиживались отъ снарядовъ и бомбъ, бросаемыхъ съ аэроплановъ. Гранаты лопались везде. Оне изменяли самыя очертанiя острова. Тамъ упадала граната у берега и ея воронка наполнялась водою, образуя причудливый заливъ, тамъ разрывомъ снаряда сносило крутыя скалы на краю горы и вместо ихъ пиковъ являлась покатая чернобурая осыпь. Только одинъ разъ снарядъ попалъ прямо въ пулеметное отделенiе, и восемь человекъ вместе съ машиной взлетели на воздухъ и исчезли. Тамъ, где билось восемь живыхъ сердецъ осталась только глубокая черная воронка.

Защитники острова притаились въ своихъ земляныхъ норахъ.