лемуты не имели этого дара, присущего человеку. Иир'ова, произошедшие

от кошачьих, понимали юмор и даже умели смеяться, но эта раса воинов,

выведенная искусственно, была настолько приближена к людям, что черт

несомненного сходства имелось больше, чем различий. Но племя Горма

сохранило прежний облик, если не считать выпуклого черепа - и все же

Бог даровал им склонность к юмору! Это было гораздо большим чудом,

чем "стекляшки", удивлявшие мастера Гимпа.

       "Кажется, тебе не очень хотелось полетать, - заметил Иеро,

развеселившись. - Брат Альдо тянул тебя чуть ли не силой!"

       "Старейший с белой шерстью на лице не тянул, а приглашал

меня, - с достоинством ответил Горм. - Эта летающая берлога казалась

мне не слишком надежной... Что ж, все мы можем ошибаться."

       Сделав это философское заключение, медведь поднялся, шагнул

к Иеро и положил ему на колени тяжелую голову.

       "Будь осторожен, друг, - пришла его мысль. - Этот человек-птица

очень хитер. И очень силен! К тебе еще не вернулось искусство сражаться

мозгом?"

       "Я не проверял, - отозвался Иеро. - Не было такой нужды."

       "Проверь, и чем быстрее, тем лучше. Я чувствую, что это умение

тебе пригодится."

       Горм направился в дальний конец кабины и лег; вскоре оттуда

донеслось тихое посапывание. Иеро сидел не двигаясь и размышляя о

последних словах медведя. Прошло немало времени с тех пор, как слуги

Нечистого, похитившие его в Д'Алви, выжгли наркотиком ментальный центр

его мозга, сделав могучего бойца-телепата слепым. Солайтер, чудесное

создание, обитавшее в озере, восстановил его дар, однако не полностью;

способность к мысленному общению вернулась к Иеро и даже усилилась, но

он не мог, как прежде, взять контроль над живым существом, подчинить

его своей власти и воле, уничтожить или заставить двигаться подобно

кукле-марионетке. Это боевое искусство, окрепшее в сражениях с адептами

Нечистого, а затем - с чудовищным разумом Дома, все еще не вернулось к

нему.

       Или он ошибается? Способность к мысленным битвам

тренировалась в смертельных поединках, ее вызывали к жизни и усиливали

лишь страшное напряжение ментальной мощи и воля к победе. Сражаться

с соперником-другом, скажем, с Эдвардом Маларо, было бессмысленно -

ведь он вовсе не собирался его убивать! А смерть одного из бойцов была

непременным условием подобного поединка. Смерть и яростное сопротивление

противника, которое надлежало превозмочь и сломить...

       Способен ли он на это? Случаев для проверки пока не

представилось, как и достойных врагов. С'лорн, глава Зеленого Круга,

и все его колдуны пали от ножей иир'ова, и вряд ли в Тайге или в

южных джунглях остался сейчас хоть один адепт Нечистого. В общем-то,

к счастью, подумал Иеро, вставая.

       Он направился к пилотской кабине, сел в кресло рядом с

Сигурдом и заглянул в его льдистые глаза. В свете лампочек, горевших

на пульте, бледная кожа северянина приняла зеленоватый оттенок,

словно он принадлежал к племени лесных дриад. Но это было, разумеется,

иллюзией; у соплеменниц Вайлэ-ри рождались только девочки.

       - Не спится, мастер Иеро? - произнес Сигурд, глядя на звезды.

Колпак пилотской кабины, сделанный не из стекла, а из какого-то очень

твердого прозрачного пластика, был высоким и широким; если не глядеть

вниз, то создавалось впечатления, что они оба висят в своих креслах

в темной, полной звездных огней пустоте.