От негодования я так крутанул баранку, что чуть не съехал в кювет.

 

— Ничего вы не понимаете. Я с шести лет забочусь о маме.

 

Она же приходила с работы еле живая от усталости. Не она меня, а я ее баловал, сколько умел и мог. Ну, а закалку я прошел у тренера Чешкова, это почище сибирской.

 

Мы расхохотались и так, смеясь, въехали в Зурбаган. Было восемь вечера, температура 52 градуса.

 

Все-таки этот рейс был один из тяжелых. Я отвел «Татру» на автобазу, и Кузькин, взглянув на мое лицо, отвез на своей машине в пекарню, сказав, что по пути.

 

— Прими аспирин и ложись спать, — посоветовал он.

 

На другой день было воскресенье, и я проснулся аж в одиннадцатом часу. Отоспался за все эти десять суток.

 

Меня ждала обильная почта: письмо от Маринки, от знакомых ребят и телеграмма для Жени.

 

После завтрака я решил пойти к Скомороховым и отнести телеграмму. Потеплее одевшись, я отправился к ним.

 

Аленка с радостным воплем бросилась мне на шею. Я отдал ей подарок — заводного робота — и лишь тогда сообразил, что девочке больше подошла бы кукла. Но Аленка от робота была в восторге, тут же завела его ключиком и пустила расхаживать по полу. («Надо бы два взять — и ей и себе», — подумал я с запоздалым сожалением.)

 

Передав Жене телеграмму, я стал пока разговаривать с Маргаритой. Она очень благодарила меня за цветы и за то, что я помыл к их приезду пол. Соседка, у которой я брал ведро, была от меня в восторге (еще говорят, молодежь пошла плохая, врут все, сукины сыны!).

 

Мы посмеялись немного, но тут нас испугал Женя.

 

— Ритонька! — крикнул он. Заметно побледнев, протянул ей телеграмму. Маргарита прочла и отдала ее мне.

 

В телеграмме извещали о смерти первой его жены и запрашивали насчет ребенка: заберет ли он его себе или отдать девочку родителям погибшей?

 

Весьма обстоятельная эта телеграмма была от мужа… Он сообщал даже такие подробности, что Леночка попала под машину, бегая по магазинам, напоминал, что если отдать дочку дедушке и бабушке, то отобрать обратно будет довольно затруднительно, посему он советует забрать ее немедля. В конце текста он дал свой телефон и адрес.

 

Одолев длиннющую телеграмму, я почему-то сначала взглянул на Маргариту. Она как-то странно смотрела на Евгения: он плакал, закрыв загорелое, обветренное лицо руками.

 

По-моему, вполне естественно, что он плакал. Все же эта Лена была два года его женой, как бы они ни жили, пусть хоть и ссорились. А на Маргариту это произвело не знаю какое впечатление. Я ей показал знаками, что надо бы ей подойти к Жене, но она и с места не сдвинулась.

 

Но тут Аленка вскарабкалась к нему на колени, прижалась щечкой к его мокрой от слез щеке и стала уговаривать:

 

— Не плачь, папочка! У тебя кто-то умер, но ты крепись, у тебя есть мы — мама и я. Может, принести тебе лимонаду? В холодильнике есть, целая бутылка.

 

— Потом, — сказал Женя. Он поцеловал Аленку и пошел в ванную умываться.

 

— Ты, Андрюша, подожди меня, я скоро приду, вместе все пообедаем. А хочешь, идем со мной.

 

— Лучше я с тобой, — вскочил я.

 

— Хочешь поговорить по телефону? — спросила Маргарита спокойно.