Лицо Рыбаковой потемнело от гнева… Но он напоминал гнев человека, стоящего на льду и осознающего, что он вот‑вот может провалиться под ним.

– Прежде чем вы перейдете к обвинениям, мистер Келси‑Рамос, – заговорила она, – может быть, вы все же выслушаете и мои аргументы? И, возможно, постараетесь понять, перед какой дилеммой сейчас стоит весь Солитэр.

Он слегка наклонил голову.

– Я слушаю вас.

Вопросительно‑недоверчиво она посмотрела в мою сторону.

– Может быть, будет лучше, если я выскажусь без свидетелей?

Рыбакова явно хотела отделаться от меня. Было так же ясно и то, что Рэндон, напротив, никак этого не желал.

– Я ведь уже говорил вам, что и мой эксперт по финансовым вопросам в курсе всего, – напомнил он ей.

– Он, наверное, действительно, лучше нас с вами разберется во всех финансовых и юридических последствиях… Но я не об этом…

– Вы желаете обсудить моральную сторону? Это вы хотите сказать? – перебил ее Рэндон. Он повернулся ко мне, и я был готов услышать что угодно. – Мы будем вести речь о контрабанде, Бенедар, – пояснил Рэндон. – О нелегальном транспорте металлов за пределы системы Солитэра.

Я мог ожидать всего, чего угодно, но никак не этого. Несколько секунд я тупо молчал, уставившись на него и не в силах вымолвить ни слова.

– Но ведь… это невозможно, – сумел выдавить я, наконец. – Как же они…

И потом меня вдруг будто пронзило электрическим разрядом, во рту пересохло.

– Они что… похищают людей для «Пульта Мертвеца»?

– А разве вам так трудно в это поверить? Нельзя, что ли, ожидать такого от нашего порочного рода человеческого? – цинично спросила Рыбакова. – Мне казалось, что такие деятели от религии, как вы, только и умеют, что выть и рыдать по поводу всеобщего упадка морали.

Рэндон снова обратился к ней.

– Вы, кажется, собирались изложить мне ваше мнение, – напомнил он ей.

Её взгляд смягчился.

– Попытайтесь понять, мистер Келси‑Рамос, что здесь, на Солитэре, я вынуждена разрываться между двумя диаметрально противоположными исходными точками. Я, конечно, давала присягу следовать законам Патри, да, это так, но, с другой стороны, менее формальные, но от этого не менее довлеющие обстоятельства предписывают мне продолжать доставку металлов с рудников колец. Не существует лёгких путей к тому, чтобы одновременно исполнять и то, и другое требование.

– Когда речь идет о человеческих жизнях… – я осёкся, заметив в её глазах смесь презрения и сожаления о том, что она все же посвятила меня в эти махинации.

«Ты, добродетельный святоша, Смотритель, не способный осмыслить Великий порядок Вещей», – вот что говорили ее глаза.

– На тот случай, если вы не в курсе, то я напомню, – обратилась ко мне Рыбакова, – решение о том, что Солитэр стоит человеческих жизней, давно уже принято.

– Если это жизни приговоренных к смерти уголовных преступников, – поправил ее Рэндон. – А не невиновных людей.

Её щеки зарделись.

– Хорошо, согласна. Вы и ваш друг‑Смотритель решили поиграть в Божественность. Тогда разъясните, пожалуйста, как бы вы остановили людей, если принять во внимание размеры нашей системы?

Мы с Рэндоном переглянулись.

– Мне не хотелось напоминать очевидные факты, но, простите, а чем же занят у вас адмирал Фрейтаг? Каково его участие в решении данной проблемы? Что он делает в перерывах между застольями и приемами?

Рыбакова едва заметно усмехнулась.