— Какой день уже баклуши бьют, — сказала мать, подавая сыну стопку выглаженных рубах и нижнего белья. — Если всем по среднему заработок закрывать, так никаких денег не хватит. Деревня хлеб убирает, чтобы кормить этих дармоедов, а они всё ходят да кричат, а что им надо, я никак в толк не возьму.

— Что тут не понятно? — Родион выключил радио. — Требуют каждый для себя счастья и свободы.

— Как этого можно требовать? — удивилась мать. — Разве свобода и счастье тоже дефицит, который можно заиметь только по блату из-под прилавка? Я думаю, это начальство воду мутит. Как бы войны не было.

Зуев воткнул в розетку вилку электробритвы. «Войны, конечно, не будет, — мысленно ответил он матери, — но резня вполне может случиться, и как бы из Союза не получился Афганистан».

Он попрыскал на себя из пульверизатора одеколоном, растёр ладонями щёки, подбородок и шею и только после этого почувствовал, что окончательно проснулся. Сборы были недолгими и, выпив кружку молока с хлебом, Родион подхватил чемодан, торопливо поцеловал мать и вышел на улицу. Его беспокоило, что Размахов до сих пор не приехал, и он решил пойти на автостанцию, чтобы отправиться в город на рейсовом автобусе.

Пройдя по переулку, он вышел на проезжую улицу и увидел «уазик», который притормаживал, чтобы свернуть в сторону его дома. Зуев поднял руку, машина остановилась, и из неё высунулся Колпаков.

— Беда, начальник! Сергея Матвеевича подожгли в вагончике, и он сильно обгорел. Садись в машину, и поедем в больницу.

— Как же такое случилось? Кто поджигатель? — взволнованно воскликнул Родион.

— Участковый копает, но и без него ясно, кто, — сказал Колпаков. — Федька Кукуев указал на одного, но как докажешь? Дурака в свидетели суд не примет.

— А вы, стало быть, на его машине? — сказал Зуев, открывая дверцу.

— На его. Вечор оставил у моего дома. Сейчас не знаю, как от неё избавиться.

Использовать размаховский «уазик», чтобы съездить в больницу, предложил Николай Петрович. Отец с ним согласился, ему не хотелось держать на своём дворе чужое имущество, и было решено, что сын отгонит машину в город и поставит на стоянке до выздоровления хозяина. Теперь, когда они встретили Зуева, часть забот можно было переложить на него, но Родион был Колпаковым недоволен и счёл нужным заметить:

— Командиром взвода я был, а вот в начальники попасть не сподобился.

— Не обижайся, — сказал Колпаков. — Я ведь по привычке: как в своё время научили недобрые люди, так иногда и сорвётся с языка, когда не знаешь, как обратиться к человеку.

— Меня зовут Родион. А что, Сергей сильно обгорел?

— Вроде, что так, — вздохнул Пётр Васильевич. — Но врачи скажут.

Больница находилась на краю райцентра и состояла из нескольких зданий, огороженных забором из бетонных плит, между больничными корпусами имелись асфальтированные дорожки, достаточно широкие, чтобы по ним могла проехать машина.

— Это не наша «санитарка»? — указал Николай Петрович на «уазик» возле кирпичного здания.

— Она, — подтвердил Колпаков. — Я думаю, что Сергея здесь не оставят, а повезут в город, в ожоговый центр.

Они приехали как раз вовремя: из широких дверей показалась каталка, на которой лежал Размахов, накрытый простынёю, рядом с ним шёл врач и хмелёвская медсестра.

— Как он? — сказал Зуев. — Сильно обгорел?

Врач, не ответив, осмотрел кабину «санитарки» и помог шофёру погрузить пострадавшего в машину.