— Я в этом заранее уверена… Луиджи и Анджело! Какия это дивныя и милыя имена! Они звучат так необыкновенно и торжественно: не то что какие-нибудь Джоны, Робинзоны и т. п… Они обещали приехать в четверг, а теперь всего только вторник! Разве можно так долго заставлять себя ждать?.. Вот идет к нам судья Дрисколль! Он ужь остановился у калитки. Наверное он слышал про наших жильцов! Я сейчас сбегаю ему отворить.

Бывший судья разсыпался в поздравлениях и обнаружил приличествующую дозу любопытства. Письмо итальянцев было прочитано сызнова и подверглось всестороннему обсуждению. Вскоре после того прибыл преемник Дрисколля в должности судьи, Робинзон, тоже с поздравлениями. Письмо было тогда опять прочитано и подвергнуто обсуждению. Это являлось только началом. Соседи и соседки шли друг за другом нескончаемой вереницей поздравлять тетушку Патси. Вдовушке приходилось принимать эти поздравления не только во вторник до поздняго вечера, но также в течение всей среды и четверга. Письмо читалось и перечитывалось столько раз, что под конец совсем истрепалось. Все восхищались изысканною его вежливостью, а также изяществом, и практичною ясностью стиля. Все граждане были возбуждены предстоявшим приездом иностранцев и заранее уже прониклись живейшим к ним сочувствием. Что касается до самих Куперов, то они положительно утопали в блаженстве.

В тогдашния первобытныя времена пароходное сообщение, особенно же в малую воду, не отличалось аккуратностью. Так и теперь, в четверг, пароход из Сен-Луи не прибыл еще к десяти часам вечера на Даусонову пристань. Публика на пристани ждала его целый день напрасно. Разразившийся вечером ливень заставил всех разойтись по домам, не удостоившись лицезреть знаменитых иностранцев.

Пробило одиннадцать часов, и во всем городе только лишь у одних Куперов окна были освещены. Ливень, сопровождавшийся молнией и громом, еще не переставал, но тетушка Патси, хотя и смущенная грозою, не утратила еще надежды, что жильцы всетаки же приедут. Наконец раздался стук в калитку и вся семья бросилась ее отворять. Вошли два негра, каждый из которых нес по чемодану. Их провели по лестнице в верхний этаж, где находилась комната для жильцов. Вслед за ними прибыли и близнецы: красивейшие, лучше всего одетые и самые изящные на вид аристократические молодые люди, когда-либо удостоивавшие Запад своим посещением. Один из близнецов казался несколько смуглее другого, но во всех других отношениях они были как две капли воды похожи друг на друга.

ГЛАВА VI

«Постараемся жить так, чтобы, когда придет за нами смерть, даже и гробовщик пожалел бы об этом».

«Привычка остается привычкой, ее ни за что не вышвырнешь из окна. Самое большее, что можно сделать, это выманить ее на лестницу и вывести оттуда вон, путем постепенных переходов с одной ступеньки на другую».

Утром, за завтраком, близнецы непринужденно вежливым своим поведением и чарующим обращением сразу завоевали себе расположение семьи своих хозяев. Все стеснения и так называемыя церемонии немедленно же исчезли, сменившись самыми дружескими чувствами. Тетушка Патси почти с перваго же раза принялась называть жильцов христианскими их именами. Она томилась по отношению к ним величайшею любознательностью, которую и не старалась скрывать. Дабы удовлетворить эту любознательность, они принялись обстоятельно излагать свою биографию, что доставило почтенной вдовушке величайшее удовольствие. Оказалось, что в ранней молодости молодые люди были знакомы с нуждой и лишениями. Это очень заинтересовало вдовушку. Она начала поджидать удобной минуты, чтобы вставить свое словцо в разговор и осведомиться подробнее о том, каким именно образом это могло случиться. Дождавшись такого случая, она сказала блондину, приступавшему в свою очередь к биографическому повествованию, пока брюнет переводил дух:

— Если вы не признаете, мистер Анджело, неуместным вопроса, с которым я хотела к вам обратиться, то я позволила бы себе осведомиться: отчего это вы в раннем детстве оказались без друзей и в таком печальном положении? Быть может, вам неприятно об этом разсказывать? В таком случае пожалуйста не говорите!

— Помилуйте, сударыня, тут для нас нет ничего неприятнаго.