— Можете вообразить себе, дядюшка, как тяжело было мне играть перед вами такую позорную роль.

— Ах, бедный мой мальчик, теперь я представляю себе все это как нельзя более ясно. Понимаю, как тяжело тебе было терпеть на своей чести незаслуженное клеймо такого позора. Теперь, однако, все обяснилось. К счастью никакого существеннаго вреда для нас обоих от этого не последовало. Ты своим признанием вернул и себе, и мне душевное спокойствие. Мы оба достаточно настрадались для того, чтобы могли теперь отдохнуть!

Старик несколько времени сидел, погрузившись в глубокия думы, а затем в его глазах сверкнуло чувство удовольствия. Взглянув на Тома, он сказал с улыбкою:

— Этот убийца еще поплатится за то оскорбление, которое он мне нанес, заставив меня встретиться с ним ва поле чести так, как еслиб он был порядочным человеком. Впрочем, счета свои с ним я сведу несколько позже. Я застрелю его лишь по окончании выборов. Мне совершенно ясно представляется возможность насолить обоим близнецам на выборах и я прежде всего займусь именно этим. Ручаюсь, что оба они провалятся! Вполне ли ты убежден, что до сих пор в городе никто не подозревает в графе Луиджи убийцу?

— Да, дядюшка, я в этом вполне убежден.

— Обстоятельство это послужит для нас крупным козырем. В день голосования я намекну о нем публично на сходке. Это сразу подорвет у близнецов под ногами почву.

— Я в этом ни мало не сомневаюсь. Они потерпят самое постыдное поражение!

— Особенно же если повести маленькую подготовительную агитацию между избирателями. Тебе надо приехать сюда перед выборами и хорошенько обработать здешнее простонародье. На угощение разных оборванцев понадобятся деньги, и ты будешь получать их от меня в таком количестве, в каком оне для тебя потребуется.

Таким образом ненавистным близнецам подготовлена была еще одна крупная неприятность. Том убедился, что ему и в самом деле везет. Это ободрило его пустить на прощане еще одну стрелу в ту же самую мишень, а потому он сказал:

— Вы, дядюшка, без сомнения, слышали о великолепном индийском кинжале, из-за пропажи котораго близнецы подняли столько шума? Представьте же себе, что его до сих пор не удалось разыскать, так что в городе начинают уже по этому поводу не на шутку посмеиваться. Одни думают, что у итальянцев никогда не было никакого кинжала, другие же склонны верить, что он был и находится у них до сих пор. Мне самому довелось слышать не раз такие толки.

Неделя безукоризненнаго поведения всецело вернула Тому расположение дяди и тетки.

Родная мать была тоже совершенно довольна им. В глубине души она чувствовала, что вскоре начнет опять его любить, но не хотела высказывать ему это. Взамен того она велела Тому ехать в Сен-Луи и обявила, что не замедлит приехать туда сама. Затем, разбив вдребезги имевшуюся у нею в руках бутылку с водкой, она сказала:

— Я и сама не стану больше пить. Ты, Чемберс, должен ходить теперь как по струнке, а я, твоя мать, обязана помогать тебе хорошим примером. Я ведь говорила, что ты ни под каким видом не должен якшаться с дурным обществом. Теперь ты будешь в моем обществе, а потому я и сама должна вести себя добропорядочно. Теперь уезжай в Сен-Луи и пожалуйста только не мешкай!

В тот же вечер Том, забрав с собою мешок с накраденной добычей, сел на один из пароходов, шедших мимо Даусоновой пристани. Ночью он уснул сном грешника, который оказывается зачастую покойнее и крепче, чем сон праведника, о чем свидетельствуют предсмертные сны многих негодяев, присужденных к повешению. Проснувшись утром, он убедился, что счастье опять повернулось к нему спиной. Коллега-вор обокрал его, пока он спал, и сехал на берег где-то на промежуточной пристани.